<<< Портал ХОХМОДРОМ - лучший авторский юмор Сети.
   <<< Архив портала hi-hi.ru за год Хоронили тещу. Два баяна порвали (Татьяна Сушкевич) | Хи-хи.Ru - юмористический литературный журнал

Хоронили тещу. Два баяна порвали
Татьяна Сушкевич



Действующие лица.
1. Тёща в наиболее спокойной фазе. Существует как тело.
2. Я.
3. Мой друг Сашка.
4. Киллер – тип в клетчатом пальто.
5. Мафия.
6. Милиция.
7. Полиция.
8. Секретные службы.
9. Покемон – секретный агент.
10. Кладбищенский люд.
- Приглашаю тебя... посетить наше семейное торжество. То есть, событие,
настолько важное в жизни нашей семьи, что мы не могли обойти вниманием
друзей и знакомых покой... – я снова сбился с торжественного тона. – Нет, нет,
подарков не надо. В общем, приходи, - добавил я в обход протокола. - Если
встретишь кого-нибудь из наших, то приводи с собой. Хорошо, жду. Оркестр? Ну,
оркестр, мне кажется, это всё-таки лишнее.
- Оркестр – это то, что надо, - горячо запротестовал Сашка.
- Если ты так думаешь... все еще не поборов полностью всех сомнений,
протянул я. И снова Сашка стал убеждать меня в том, что оркестр в ближайшее
время мне непременно понадобится.
- Всё-таки не такая уж она была и... Да и событие того... не выходит за рамки.
Вполне жизненное событие.
Но Сашка перебил меня ещё раз.
- Еще как выходит-то. Прямо даже не верится.
- А певицу или это самое, певца надо? – уже почти убежденный, спросил я.
Сашка заверил меня, что этот вопрос он полностью оставляет на мое
рассмотрение.
- Певица ещё может пригодиться, а певец-то зачем? А что до всего
остального, так ты положись на меня, я тебе такое организую – век
будешь меня благодарить, - сказал мне Сашка.
День первый и, по классическим канонам, единственный. Время – назначенное.
Действие – авторы предлагают определять по счёту.

- А вы здесь как оказались?
- Ээ…
- Да не бойтесь вы так. Я вовсе не собираюсь вас оскорблять. Собственно
говоря, имеете все основания.
- Ээ…
- Вот здесь свободнее. Подходите ближе, не стесняетесь. Вы знакомы? То
есть, я имею в виду, были знакомы раньше? – я подмигнул ему, пытаясь немного
развеселить.
- А можно, я пойду домой? – тип выглядел так, как будто нуждался в
небольшой дозе яда.
- Да вы что? Хотите проигнорировать наше семейное... событие? Прошу вас,
не оскорбляйте меня в такой момент, как сейчас, останьтесь. Выпьете стакан
водки? Вот он. А вот и хлебушек на нем, как удобно. Угощайтесь. Да не смотрите
вы на него так, это всего лишь хлеб. Закусывайте пока. Скоро обязательно всё
начнётся. Вы на машине?
- Эээ…
- Понимаю-понимаю. Конечно, покраска-ремонт. Надеюсь, вы не ждёте того,
чтобы я оплатил вам все затраты? В конце концов, вы сами виноваты, сознайтесь.
Ну?
- Ээ… Да.
- Вот это уже лучше. Кстати, меня предупредили о том, что сегодня здесь
появится милиция. Конечно, в штатском. Да не бледнейте вы так. Тоже мне,
событие. Я даже подозреваю, что нас всех вот-вот сфотографируют. Где-нибудь
сейчас уже притаился фотограф. Неужели вам не смешно? Нет? Странно. Да не
обращайте вы на него внимание. Подумаешь, фотографирует. Так это, может
быть, кто-нибудь из тех, кого нанял я сам. Я, признаюсь, во всей этой суматохе
успел забыть, кому я платил деньги. А, этот? Ещё один. Это же соседский
мальчишка. Не смотрите на то, что родители купили ему фотоаппарат. Проходите,
там вас ждут. Обед сегодня задерживается. Но сначала надо сделать дело, а уж
затем веселиться. Так что дело – сначала. Подходите ближе. Пока некуда ставить
тарелки, но не беспокойтесь, скоро мы всё здесь освободим. Садитесь. А я пойду,
вот опять в дверь звонят. Вы-то свою работу уже выполнили, можете и
расслабиться. Сидите себе, ждите обед.
Я посадил типа в клетчатом пальто на стул и поспешил к двери – кто-то без
стеснения жал на звонок.
- Какая прекрасная тёща ушла из жизни, - запричитал кто-то.
Сначала рядом с тёщей жить было хотя бы можно. Но затем тёща вышла на
пенсию. Весь яд, скапливающийся в её железах, теперь вынужденно оседал в
стенах нашей квартиры. Тогда-то после долгих и безрезультатных исканий мой
мозг выдал, наконец, приличное предложение. Я уговорил тёщу, внушил ей мысль
о том, что ей надо написать книгу разоблачений. Кого-нибудь в чём-нибудь
разоблачить, и баста. Идея тёще понравилась. Она поступила на работу в какую-то
фирму эскорт-услуг и, регулярно получая доступ в чужие дома, шарила в них по
шкафам и сейфам.
Сначала всё шло отлично. В нашем доме не переводились деньги. На
заработки, вырученные за постельные услуги, тёща купила мне джинсы и
видеомагнитофон. Я начал подумывать о том, что пора сменить машину. Но
затем тёще удалось, наконец, то, о чём она так долго мечтала. На рабочем месте
одного седого полковника она сумела залезть в стол и собрать в бюстгальтер всё,
что можно было там найти. Полковник был безутешен. Он рыдал на нашей кухне и
обещал взять замуж тёщу или того, пусть даже это буду я, кто найдёт и вернёт
ему один документ, случайно затесавшийся в барахло, заполняющее его стол.
Из эскорт-услуг тёщу выгнали. Но она, кажется, была довольна. Сидела на
документе, так необходимом полковнику, и рассказывала внукам сказки о своих
подвигах в роли агента-проститутки.
С тех пор за нами было установлено негласное наблюдение. Надо отдать
должное секретной службе, моим попыткам избавиться от тёщи они не мешали.
Хотя и не помогали. Наверное, седой поклонник моей тёщи осуждающе покачивал
головой над отчётами о моих безобразиях, но помощи почему-то не предлагал.
Наш дом обыскивали так часто, что с просьбой найти потерянный носок легче
всего было обратиться к парню в трико, который изображал возле моей квартиры
вышедшего на площадку покурить соседа. При виде меня парень каждый раз
оживлялся, доставал из отвисшего кармана зажигалку и начинал неумело
подкуривать сигарету, обыкновенно просто зажатую в его крепких белых зубах.
Наши настоящие соседи его, можно сказать, полюбили. Он был в курсе всех
новейших сплетен. Его всегда можно было попросить присмотреть за детьми и
собаками. Помогал он также поднимать в квартиру новую мебель. Он был
безотказен и в мелких услугах: поздним вечером у него стреляли сигареты,
каждый желающий в любое время мог пользоваться его зажигалкой. Лишь в те
минуты, когда тёща или я сам тащили к мусоропроводу ведро мусора, он
внезапно становился серьёзным. В таких случаях он говорил:
- Простите! – и, оттеснив нас от ведра, воспользовавшись ввиду целей операции
резиновой перчаткой на правую руку, проводил в ведре беглый осмотр. Затем он
возвращал его в наши руки и, восстановив на лице выражение безразличия, бросал
в нашу сторону:
- Проходите, проходите, гражданин /или гражданка/, не мешайте.
Не буду сейчас рассказывать обо всех своих попытках убить злокозненную
тёщу. Скажу лишь, что в последний раз моя выдумка вступила в соревнование с
самой судьбой, и у одной из них было больше шансов на победу.
Тихий обыватель в клетчатом пальто ехал на своей машине по городу в то
время, как моя тёща коварно воспользовалась моей машиной для прогулки по
городу. Об этой её страсти – переть всё и у всех – даже машину у собственного
зятя – я узнал от агента, который между делом сливал мне секретную
информацию о моей тёще. Я приготовил небольшую террористическую бомбу / с
чертежами и деталями мне немного помог всё тот же агент, коротающий время
на площадке моего дома / и присоединил её к управлению дворниками на
собственной машине. Таким образом, мне оставалось дождаться непогоды, и
дело было бы сделано. Но тёще не суждено было дожить до естественной смерти
от взрыва.
Тёща катила по городу. Некачественно закреплённая мною на днище машины
бомба тащилась за бампером на длинном проводе. И вот тёща включила
дворники. Взрыв раздался сзади / в следующей за тёщей машине благополучно
образовалось два новых трупа /. Тёща же схватилась за пистолет. Повадилась,
стерва, прятать его в моей машине с тех пор, как работала в фирме .
Именно в это мгновение в игру вступил мужчина в клетчатом пальто,
двигавшийся по соседней полосе навстречу тёще. Из-под колёс его автомобиля
вылетел камень и разбил стекло в тёщиной / моей! / машине. Тёща от
неожиданности дёрнулась, ударила сама себя пистолетом в висок, умерла,
прострелила из пистолета потолок в моей машине и после этого, наконец,
перестала приносить вред. Водитель в клетчатом пальто удрал с места проис-
шествия, предварительно оставив правое крыло своего автомобиля на углу дома,
за который старался завернуть как можно быстрее.
До того, как приехала милиция, мой друг-агент успел зачистить место
происшествия, убрав с него лишнюю машину с двумя трупами. Так что милиции
достались остатки бомбы, остывшая тёща с черепно-мозговым ранением,
неизвестно где украденный ею пистолет / на котором висело три убийства /,
разбитое стекло машины и выявленные уже судмедэкспертом следы яда в
организме тёщи. Я мог бы быть спокоен: судьба перестраховалась, если бы не
удалась задумка с бомбой или камнем, уж яд-то бы сработал обязательно.
Милиция была ошарашена. Споры почему-то шли главным образом вокруг
того, был ли камень очередной порядковой попыткой убийства или же нет. Меня
пожурили и как-то, постепенно, за спорами забыли. Хуже всего для милиции было
то, что некого было привлечь к ответу. Яд тёщу не добил, бомба не взяла, у камня
просто не хватило мочи. Убила же себя она исключительно сама, и с этим теперь
никто не мог ничего поделать. Из дурацкой вредности тёща даже не
воспользовалась пистолетом в полной мере, повесив на него и обременив честное
оружие по-настоящему неудачным четвёртым убийством. С тем же успехом она
могла бы всего лишь отравиться, не мучая милицию излишним, как оказалось,
пистолетом.
- Незабвенная, - нежно произнес я, оглядывая вытянувшуюся в гробу тёщу. От
того, что я понимал важность текущей минуты, защипало глаза.
- Пора, друг, - рука Сашки легла на моё плечо. Мы сняли со стола гроб,
поставили его в угол и изобразили на столе бутылку с закуской.
- Так недавно её нет, а мне уже чего-то не хватает, - жаловался я Сашке под
многострадальный вздох присутствующих.
Между тем в квартире топтались мужчины из нашего дома. Точнее, те из них,
с кем до самого последнего вздоха, в горе и в радости, решили проживать их
тёщи. Даже выставленная на стол бутылка не смогла привлечь их внимания. С
трепетной теплотой они поглядывали в сторону последнего пристанища моей
родственницы,
- Это он? – спросил мой любимый сосед из пятой квартиры и кивнул на типа в
клетчатом. - Я ведь заметил, как ты к нему внимателен. Дорого берёт?
- Не знаю, - ответил я. - У меня, можно сказать, был рекламный заказ.
Бесплатный, в честь открытия фирмы. Понимаешь?
- А то! Слушай, а поговори с ним о нас! Пусть снизит расценки. Мы ему
несколько заказов, а он нам – как оптовым покупателям. В конце концов, ему же
не придётся тратиться раз от раза на транспорт и командировочные.
- Подойди к нему сам. Телефона не знаю. И офиса у него вроде бы пока нет.
Как связаться? А вот здесь и свяжись.
Вскоре тип в клетчатом пальто был взят в небольшое окружение. Сначала он
пытался вырваться и даже подпрыгивал от нетерпения, но затем начал понемногу
прислушиваться и даже проявил интерес.
Через некоторое время ко мне снова подошёл сосед.
- Говорит, если без транспортных и вообще без оплаты расходов, то только
вместе с домом, - грустно сообщил он мне. – Тогда вроде бы будет один заказ.
- Да ты что? Мне, можно сказать, теперь только жить да жить. А ты хочешь
меня без дома оставить? - возмутился я.
- Сам понимаю, что неудобно это как-то, - вздохнул сосед. – Но и ты войди в
наше положение.
- Я с ним поговорю, - пообещал я. – Он должен ко мне прислушаться. Я сделал
ему совершенно бесплатную рекламу.
Я решительно двинулся к киллеру в клетчатом. Он подпрыгнул и бросился
вроде бы наутёк, но я его без труда догнал.
- Вы принимаете меня не за того, - пищал он уже в моих руках. – Я человек
интеллектуального труда.
- Вот и используй свой интеллект для того, чтобы помочь людям, - веско
заявил я. – Не надо думать лишь о себе. А иначе, сам понимаешь, тебя ждёт
напрасно прожитая жизнь.
- Вы мне угрожаете? - вспискнул он.
Но в это время я заметил, как пакостный мужичонка из девятнадцатой
квартиры, явно не имеющий денег на самостоятельный заказ, крадётся к
телефону.
- Это ещё что? – я нажал на отбой как раз тогда, когда телефонная трубка
надрывалась просьбами сообщить ей мой адрес.
- Ты что это, а? Ты что? – мужичонку вполне могли побить. Да и было за что.
Стоило только увидеть лица тех, кто едва не лишился помощи великого
исполнителя.
Киллеру на всякий случай, чтобы не обдирал дорогих мне людей, я показал
кулак. Он кивнул в ответ – расценки обещали быть снижены.
- Я новый секретный агент, - материализовавшись переносом с площадки без
всякого предварительного звонка в дверь и теперь поправляя рюшечки на груди
моей тёщи, представился мне молодой человек в сером костюме.
- Ага, этот хотя бы хорошо одет, - подумал я и спросил:
- А где старый?
- Временно переведён на нелегальное положение, - доложил мне молодой
человек. И, склонившись к моему уху, тихо и потому тактично застучал на
собрата:
- У вас в доме дежурит милиционер.
- Кто он? – собрался было спросить я, но новый секретный агент уже отбыл на
родную лестничную площадку.
Отложив поиски до более подходящего настроения, я подошёл к Сашке и
выпил под его бормотание две или три рюмки водки. Потянуло на откровения. Но
вокруг, если даже не считать пристроившейся в углу тёщи, было слишком людно.
Соседские мужики потихонечку тащили киллера к двери и, наконец, вывели
его для серьёзного мужского разговора. Даже мужичонку решили не обижать а,
наоборот, собрать денег и для него тоже – выводить тещ, так уж всех разом. А то
кто их знает... Нас с Сашкой окружали лишённые понимания подружки моей
бывшей тёщи.
- Вы, фрегаты беспалубные, выпить не хотите, так? – Сашка стукнул бутылкой
по тарелке.
Фрегаты, придавленные обоснованным обвинением, молчали.
- Не скрипеть мачтой! Вас ждёт свобода! Матрос, убери дудку.
- Пошли отсюда! Сейчас же на кладбище! – я, как мог, помогал другу.
- Ну, вы. Строиться здесь! По двое в ряд. Те, кто выше, встают позади. Вы дети
или солдаты?
Спустя полчаса мы сумели загрузить на старушек тяжёлый гроб и отправить
их вниз по лестнице.
- Идите медленно, не торопитесь. Мы вас догоним, - напутствовал я их
старческий шаг.
Мы же с Сашкой вернулись за стол. Там нас уже некоторое время дожидался
милиционер. Мы взяли его в коллектив и разлили коллективно ещё одну бутылку
водки.
- Оружие у вас зарегистрировано? – спросил у меня милиционер.
- Где оно? – удивился я. – Подумать только, а я не знал, что мне делать с
тёщей, - пронеслось у меня в голове.
- Вон там, - милиционер кивнул на шкаф. Среди кружевных панталон тёщи я
действительно обнаружил пистолет.
Пытаясь охладить собственную голову, я высунул её в окно. Старушки,
исполняющие мой наказ, еле-еле отходили от нашего подъезда.
- Этак они до вечера никого не похоронят, - подумал я, - надо их поторопить.
- Эй, вы, флипперы! То есть фрегаты. Пошевеливайтесь! – закричал я,
взмахнув, для наглядности, пистолетом. Сашка перехватил у меня пистолет:
- Стрелять будем! – и, направив его в толпу, действительно выстрелил.
Милиционер немедленно встал на нашу защиту и изобрёл засаду.
- Стажёр, пост номер три! Огонь! Да ты не сюда, не сюда целься. Пост номер
три! Я тебе говорю! Куда прёшь?
Некоторое время он пререкался с постом номер три, так что даже
окончательно забыл, что он от него требовал. Но затем память пришла, и, не
надеясь уже на пост, милиционер сам попытался попасть в толпу старушек.
Старушки уплывали от нас быстрой стайкой мелкой рыбёшки. Даже не
оглядываясь, они легко семенили вдаль, прикрываясь от воздушной атаки гробом.
- Стажёр, огонь! Кому говорю, пли! – надрывался милиционер.
Старушки, которых немного занесло под тяжестью гроба, успели, однако,
исчезнуть за углом.
Эх, жизнь, - вздохнул милиционер.
Словно назло ему, во дворе уже торчала вызывающая тишина. Кто-нибудь
невежливый даже мог бы сказать про неё:
- Эк её распёрло-то!
Милиционер принял с расстройства ещё рюмку. И всё было бы хорошо, но
внезапно он схватился за живот и стал царапать по нему пальцами так, как будто
хотел достать из него какой-нибудь орган да и обнять его, так сказать, вживую.
- Таблетки давай, помрёт ведь! – закричал Сашка.
Я бросился к аптечке тёщи, пошарил в ней и подал Сашке горсть найденных
таблеток. По каким-то отличительным признакам Сашка выбрал из них одну и
сунул её милиционеру в рот.
Милиционер затих. Я, как умел, пощупал, бьётся ли у него сердце. Сердце
забилось куда-то вглубь, если только временно не отсутствовало. Мы с Сашкой
замерли над трупом милиционера.
И тут раздался звонок в дверь. Соскучившийся секретный агент требовал
впустить его в дом.
... Через десять минут мы поняли, кто он на самом деле.
- Покемон, - нежно сказал Сашка про него.
Секретного агента за ловкость, желание помочь и исключительные
способности, проявляемые им в драках, мы стали звать Покемоном.
- Секретная разработка, - объяснил он нам действие таблетки на милиционера.
– После уже одной такой таблетки человек выглядит как мертвец, хотя на самом
деле ещё живой. Называется " Ромео". Пробовать не советую – мало изучено.
Он отдал таблетки мне, а Сашка, явно не сознавая того, что он делает, забрал
их из моих рук и опустил в собственный карман. Мы сложили милиционера на
стол и выпили за временный упокой.
- А, ну их, эти похороны. Чего, спрашивается, ты там не видел? Пошли лучше в
кабак, - предложил Сашка. – От всех этих переживаний голова разболелась –
жуть.
- Я должен проводить в последний путь, - настаивал я.
- Должен – кого-нибудь проводишь.
Мы поехали в ресторан, расположенный на прилегающей к аэропорту
территории. По маленькому парку бегали пассажиры с чемоданами. Рейсы никак
не могли выбрать для себя что-то среднее – они то взлетали, то приземлялись.
Как-то так случилось, что Сашка всегда умел уговорить меня составить ему
компанию. Это началось очень давно, когда у меня даже не было ещё тёщи. За
эту его способность она, кстати, особо ненавидела его, выделяя для этого из
круга других моих друзей, которых она ненавидела просто.
- Не боишься, что вернётся? – доверительно спрашивал меня Сашка.
- Оттуда не возвращаются, - авторитетно заявил я, помахав поднятым вверх
пальцем.
- А ты там был? Всё знаешь? – слова Сашки заставили меня всерьёз
призадуматься.
Злодей-Сашка, вычислив направление моих мыслей, показал мне свои клыки,
постучал верхними зубами об нижние и откусил кусочек от попавшей между ними
рюмки. Выплюнув стекло в пепельницу, он долил рюмку до надкуса, горестно
покачал головой и переключил внимание на меня:
- Так как?
Я пожал плечами. Образ тёщи-проститутки с окровавленными клыками и
криком "отдай зарплату!" уже витал перед моим внутренним взором.
- А вдруг не подействует осиновый кол? Может, он и не осиновый даже. Ты его
на базаре покупал?
- Да.
- Могли обмануть. Как нечего сказать, могли.
Мы поссорились. Через некоторое время помирились и выпили за вечную
дружбу.
Где-то хоронили тёщу. Мы с Сашкой были вполне счастливы.
- Как думаешь, нашли уже нашего мертвяка-милиционера? – спросил меня
Сашка. – Представляю, как нас сейчас разыскивают на кладбище. А мы с тобой
здесь, в тепле и уюте, сидим и... - от переполненности чувствами у него
перехватило дыхание.
- Вы террористы? – вежливо спросил нас подошедший к нашему столику
мужчина.
- Мы? Да, мы можем, - Сашку уже начало заносить в неведомые простым
смертным дали. Он вытащил из кармана пистолет и бросил его перед собой на
стол. Надкушенная рюмка жалобно застонала. Прибежал официант и
поинтересовался, не желаем ли мы что-нибудь добавить к заказу. Мужчина,
ловким движением натянув на руку носовой платок, схватил пистолет и опустил
его в Сашкин карман.
- Мне что позарез надо? Мне надо наркотики за границу переправить, -
объяснил он нам, как коллегам, по секрету. – Помощника надёжного только нет.
Вот я и подумал, что если вам всё равно скрываться, то...
- Ясно. Это надо решить.
Пока мы дрейфовали между решениями, которые все сплошь попадались не
те, откуда-то прибежал-таки помощник, сфотографировал нас, как он объяснил,
для нового паспорта, и снова убежал. Мужчина удалился также, предупредив нас
на прощание, что мы должны оставаться на месте.
Через полчаса за приличное вознаграждение мы решили сдать преступников в
милицию. Сашка именно так и выразился "за приличное вознаграждение". Он где-
то когда-то вычитал, что каждый, кто сдаёт что-нибудь государству, получает за
свою акцию проценты от сданного. Конечно, части самих преступников нам были
не нужны, но Сашка рассчитывал на свою долю от дележа с государством нар-
котиков.
В милиции нас не ждали и впускать, даже на порог, не хотели.
- Немедленно свяжитесь с отделом по борьбе с наркотиками, -внушительно
произнёс Сашка.
- Да, да, мы хотим сделать заявление, - поддержал его я.
- Мы знаем, где произойдёт передача наркотиков!
- Мы знаем время.
- Место, время и курьеры – мы всё можем указать!
- Точно, мы сольём вам курьеров. Конечно, не бесплатно и даже дорого.
Простой милиционер попробовал расцепить наши пальцы и снять их с дверного
косяка, а затем прогнать нас пинками.
- Ладно, ваша взяла, мы сами – курьеры!
- Могли же мы хотя бы поторговаться. Попробовать. Сейчас понимаем –
только гражданская ответственность!
- Мы знаем главного! – использовали мы, наконец, свой последний шанс.
- Шеф! Толстый, как боров, жирный такой шеф! Мы сдадим его вам!
- Дёшево! – Сашка всё ещё думал, что можно просто сбить цену.
- Свяжитесь с отделом по борьбе с наркотиками. Мы настаиваем! Свяжитесь с
начальством! С банком! Крупная партия наркотиков. Крупная! Уже сегодня
улетает за границу! Последняя!
За нами на специальной машине прибыли профессионалы. Мы вмиг
присмирели, забыли про наркотики и сами отпустили на свободу дверные косяки.
- Нас нельзя в тюрьму. Мы ещё в ресторане не рассчитались, - успел еще
прохрипеть Сашка, когда нас связывали и бросали в машину,
- Да, нехорошо, - погрустнели парни в камуфляже.
Нас вывезли в лес. И там, изнемогая под пинками, мы окончательно расхотели
делать заявления.
Часа три мы отлёживались в вырытых нашими телами норах, а затем
вернулись в ресторан.
К нам немедленно кто-то подскочил и нас сфотографировал – то ли это был
вконец обезумевший нанятый мной фотограф, то ли не удались сделанные ранее
фотографии на документы.
Ещё часа через два подошёл захлопотавшийся главный.
- Вылет через полчаса. Мы вас проводим, - информировал он нас, изучая
ссадину над моим глазом.
Делать было нечего: пришло наше время становиться наркокурьерами.
Пистолет ещё в отмеченном страданиями лесу Сашка сумел подсунуть в карман
одного из специалистов, так что при посадке в самолёт проблем не возникло. Нас
снабдили новыми документами с незнакомыми нам фамилиями, билетами и – в
мужском туалете – наркотиками. Довели до трапа самолёта и предупредили, что
где надо нас встретят и все, что надо, отберут.
В самолёте было тепло и сухо.
- Не отвлекайся, - учил меня Сашка, - мы теперь наркокурьеры. При
исполнении, между прочим.
В одной из стюардесс, прохаживающихся на длинных ногах по оставленному
для них проходу между кресел, я заметил что-то знакомое. Я дёрнул Сашку за
рукав:
- И где я ее видел?
- Разрешите? – тут же шепнул мне кто-то на ухо. Я автоматически подвинулся
на одно кресло вправо. Рядом со мной опустился незнакомый мне джентльмен с
усами и странной стрижкой. Узнал я его по пальто.
- Что вы-то здесь делаете? – удивился я. Джентльмен был вовсе не
джентльмен, а известный мне тип в клетчатом пальто.
- Тише, тише, - испугался тип. – Распугаешь мне всех здесь. А затем мы
услышали исповедь киллера.
Подёргав меня за пуговицу на рубашке, поприставав с нежностями и к
Сашкиной пуговице тоже, заглянув по очереди в его и мои глаза и на что-то там
получив ответ, тип по привычке скрыл собственные сильные чувства, убрав их
излишек с физиономии, и придушенно вздохнул.
- Эх, знали бы вы, как трудно быть киллером. Нет, заказов я получил много,
врать не стану. Но вот все эти бесконечные стрижки, - он потрогал остатки волос, -
и эта смена усов и бровей. Купишь их в магазине и меняешь их друг с другом
весь день, так что под вечер сам забываешь, где на лице низ, а где верх. И ещё
прячься всё время. Маскируйся, чтобы не узнала жертва, убегай от милиции, не
показывайся свидетелям. Вот скажите, почему нас, киллеров, не любит родная
милиция. За что она нас преследует? Мы ведь, как волки, хотим есть. Мы
санитары общества. Как это самое общество обходилось бы без нас? Зачахло бы,
это я вам говорю. Условия работы – это ещё не всё. Заказов много, но нам нужно
признание, уважение. Любовь, наконец. Да, я требую всенародной любви! А иначе
мы исчезнем, и разбирайтесь тогда между собой без нас! Вот я вернусь из
командировки, пойду в милицию и спрошу, за что она нас так жестоко травит.
- А налоги ты платишь? - вернул Сашка зарвавшегося киллера на место.
- Не ходи в милицию, - вступил в разговор и я… - Мы уже к ней ходили. Она и
нас, наркокурьеров, не любит. – Я показал ссадину над своим глазом.
- Не пойду. Но всё равно обидно. Так хочется быть уважаемым членом
общества, - толстяк, забыв про имидж, размяк в кресле.
- Вот ввели бы для нас, киллеров, спецодежду. Я раньше сантехником был,
привык. А так что? Вон ведь бегает, стерва. Толстяк покосился на показавшуюся
мне знакомой стюардессу.
- Кофе мне, живо! - рявкнул он на неё. Стюардесса, вынося ноги вперёд тела,
рванулась к своему рабочему месту.
- За что ты её? – пожалел Сашка стюардессу.
- А-а-а... – тип был явно расстроен. – Вы думаете, мы получаем много денег?
Вот сегодня второй заказ исполняю, а денег... – он вывернул карманы, - прямо и
не знаю, на что домой возвращаться. Разве что там подработаю. А деньги, они
уходят. Вы знаете, какая амортизация у пистолета? Такая же, как у одноразового
шприца. Каждый раз приходится оставлять на месте преступления. Вот гонорар и
тратится на техническое оснащение, на командировки, на стилистов.
Тип принял у стюардессы кофе и рыкнул:
- Пепельницу, а то удавлю.
- У нас не курят, - заикнулась та. Но спустя секунду уже мчалась за
пепельницей для нашего несчастного друга. Он плюнул ей вслед:
- Длинноногая попалась, зараза. И ведь как успела-то, а? Не иначе, заранее
разработала планы отхода. Я – за ней. Она – в самолёт. Вот теперь и летим. А
куда, зачем? Скажите мне, зачем мы живём. Для чего-того нам дана жизнь?
- Как будто видел я твою жертву где-то, - поделился я с киллером.
- Не узнаёшь? – тот ткнул пальцем в подбежавшую с пепельницей стюардессу.
Она засмущалась и опустила глаза на собственные, жирно накрашенные красной
помадой, губы. – Тёща. Из вашего же дома. Сейчас они все в бегах. Целый дом –
и ни одной тёщи. Замучился я с ними, беда.
- У, ирод. Кто Степановну положил? – окрысилась тёща-стюардесса.
- А из-за кого я лечу неизвестно куда на этом самолёте? Иди уж отсюда.
Быстро, не раздражай меня.
Стюардессе, которая для нас успела безвозвратно перейти в разряд тещ,
Сашка плюнул вслед, как недавно это сделал киллер.
- Да ну её. Не бери в голову, - тип в клетчатом пальто отхлебнул кофе и
закурил сигарету. – Ты про нас, киллеров, послушай. Организации у нас нет,
профсоюзов нет. Формы нет.
- А ты организуй, - предложил Сашка, попробовав чужого кофе. – И вообще,
смотри на жизнь веселее. Ни у кого в этом самолёте кофе нет, а у тебя есть.
- Эврика! - вдохновился киллер. – Вот, действительно, организую и создам
коллектив. Буду стоять у истоков. Может быть, это и есть моя историческая
миссия.
- Да. И форму обязательно введи. Вот такие клетчатые пальто. И чтобы все
киллеры были одеты в них. На работе, конечно.
Под предлогом умственного переутомления или под маркой технического
консультанта, но Сашка ещё раз приложился к чужому кофе. Из кабины пилотов
выглянул командир экипажа, показал пальцем на наш поднос с кофе и погрозил
нам кулаком. Немедленно к нему устремилась стюардесса, но не наша, а другая,
и стала что-то нашёптывать ему на ухо. Командир скрылся в своей кабине. Киллер
ничего из этого не заметил, потому что грезил.
- Да. Да. Именно, - говорил он, - фирменные клетчатые пальто. - Наш
микрокосм преступной организации наслаждался отобранным кофе. Иногда в ход
шли не менее чужие сигареты, которые принесла нам вместе с зажигалкой
стюардесса. Вытащены они были из кармана всё того же командира экипажа.
Тёща, воспользовавшись тем, что про неё временно забыли, спряталась где-то в
недрах самолёта. Замечтавшийся киллер забыл подзывать её громкими криками
к своему креслу. Сашка пошарил в кармане и вместо угощения вытащил оттуда
горсть таблеток. Киллер поблагодарил, выбрал из них на Сашкиной ладони одну и
отправил её в рот. Секунду спустя мы смотрели на вытянувшегося возле нас типа.
- Ромео, - сказал Сашка.
- Ромео, - подтвердил я.
По всем признакам тип был мёртв как прошлогодняя муха.
- Ты что, с ума сошёл? – напустился я на Сашку.
- Тише, - Сашка зажал мне рот. – Давай поднимем его и усадим получше,
пока еще не началось трупное окоченение.
- Да ты что? Какое окоченение?
Мы придали своему спутнику вид загулявшего и завалящего пассажира,
прикрыли его оскаленные зубы газетой и, изображая шаловливую беспечность,
спели дрогнувшими кое-где голосами грустную песню. В то время как
стюардессы просили пассажиров пристегнуться ремнями к креслам, мы уже
стояли в очереди на выход.
- Надо быстрее бежать отсюда, - думал я. – А то задержат до тех пор, пока
труп не очнётся. А я не могу. У меня теща не похоронена, наркотики не
доставлены.
Сашка перед выходом из самолёта сделал последний жест доброй воли.
- Эй, теща, неси сюда свои ноги! – крикнул он.
Медленно к нам приблизилась теща, которая начала было питать некоторые
иллюзии.
- Стой здесь, никого не подпускай, - приказал ей Сашка.
- Да я, да я... – за долгие годы тёща, как видно, успела позабыть, каким
образом выражаются некоторые эмоции. Она расчувствовалась, посчитав киллера
мертвецом, но благодарность рождалась у неё очень неумело.
Минуты три, отставив даже необходимость собственного спасения, мы с
Сашкой наблюдали за первородящей тёщей. Благодарность, перевитая пуповиной,
задыхалась в асфиксии в её устах.
- Буду матерью, - хрипела тёща.
Наконец, я навёл в себе силы пресечь ненужные нам сантименты.
- Кроме милиции – никого, - строго сказал я и мы покинули самолёт.
Мы выбежали к тем, кто встречал наш рейс, и попытались с ходу найти тех, к
кому прилетели.
- Кому наркотики? – крикнули мы и бросились к людям. От нас убегали. Мы
поняли, в чём дело.
- Иностранцы они. И по-русски, то есть по-нашему, не умеют. Не разумеют. -
Сашка уже задыхался.
Мы учли окружающую нас обстановку, достали пакеты с наркотиками.
- Тебе? Тебе наркотики? – теперь уже мы, демонстрируя товар, совали его в
руки и карманы иностранцам. И всё-таки от нас убегали. Лишь один странного
вида парень – с рюкзаком и грязными длинными волосами – наполнил нас
надеждой. Он взял пакетик, вскрыл его, принюхался к содержимому, даже
попробовал его на язык. Но, едва мы начали освобождаться от содержимого
наших карманов, при этом Сашка даже вытащил таблетки моей тёщи, как он чего-
то испугался, высыпал себе на ладонь большую часть порошка из вскрытого
пакета и быстро, будто щучонком проходил обучение в местном водоёме, нырнул
в толпу.
- Наркотики из России! – крикнул ещё раз Сашка в глубь всё той же толпы, но
это ни к чему не привело.
Наши руки до отказа были забиты наркотиком. Одна из упаковок таблеток, не
помещаясь в них же, упала на пол. Но Сашка даже не обратил на это внимания. Я
с завистью поглядывал на павильончики, выстроившиеся неподалёку. По-
видимому, лишь жизнь продавцов наркотиков была совершенно не упорядочена.
Часом позже, несколько уже утомившись предлагать наркотики, мы присели
отдохнуть.
- Ты не спросил, как они выглядят? Те, что нас должны были здесь встречать.
- Нет.
- И где они живут, мы тоже не знаем.
- Плохи наши дела.
Но, по мере того как шло время, мы учились смотреть на вещи более
оптимистически.
- Что для нас главное? - рассуждал Сашка.
Я неосторожно шевельнул рукой, нас тут же окутал пылевой туман.
- Апчхи! Сиди спокойно! Главное для нас – продать наркотики. А кому, это для
нас не…
В это самое время оказалось, что мафия, долгожданная наркотическая
мафия, нас всё-таки встречала. Она просто была немного сбита с толку нашей
инициативностью по распространению наркотиков. А сейчас она взяла себя в руки
и приближалась к нам.
Вообще-то их было трое. Один мерил мраморный пол ботинками со
специальными квадратными носами. Всё остальное в нем тоже было квадратным
и основательным. Из кармана он как раз доставал тупорылый пистолет. Тех, что
были позади него, мы не рассматривали. Вместо того, чтобы отдать наркотики,
мы почему-то вскочили и, распихав кое-как пакеты по карманам, бросились
наутёк.
Но на нашем пути встало страшное. Цокая каблуками всё по тем же
мраморным плитам пола, издевательски улыбаясь ярко накрашенным ртом, со
стальной решительностью в глазах, к нам приближалась тёща. Она, вероятно,
успела выяснить, что киллер отнюдь не мёртв, и теперь ей требовались наши
души.
Полиция же, отправившаяся на наши поиски и, очевидно, не обладающая той
же информацией и кое-как сориентированная, проверяла пассажиров в отдалении.
Позади тёщи, отставая от неё примерно метров на сто, бежал задыхающийся
киллер, перекатываясь пестрым колобком на периферии нашего зрения.
Тёща лидировала. Ярко-красный рот кривился. Глаза сулили нам нелёгкую
смерть. Из кармана она доставала руку с наманикюренными ногтями. При виде
красного, в обилии стекающего с её пальцев и губ, я содрогнулся.
Мы обернулись. Пистолет в руке главного готов был выплюнуть нам в головы
всё, что он для нас приготовил. Синхронно приподнимаясь на старте, с двух
сторон от квадратного лидирующего выходили на прямую прицела стволы его
коллег.
Сашка внезапно потерял голос.
- Кричи! – шепнул он. – Громче!
- Что кричать?
- Не знаю. Ори, быстрее!
- Ой, нанэ! – неожиданно для самого себя закричал я. – Бедный еврейский
мальчик! Несчастная поруганная честь еврейского мальчика!
- Ты чего? – удивился Сашка.
Но было поздно. Я, обхватив голову руками, продолжал что-то орать про
гениталии и про еврейского мальчика.
Мафия приостановилась. На движение тёщи ничто не могло повлиять. Краем
глаза, причитая и проливая слезы, я отметил появление пятой силы. Несколько
человек в гражданских костюмах, прижимая невидимые под пиджаками
пистолеты локтями к телу, на секунду задержались возле терминала. После того
как женщина в форме вытянула в нашем направлении палец, они слаженной
группкой устремились к нам. Отдел по борьбе с наркотиками включился в игру.
Группа полицейских, оставив пассажиров в покое, тоже направилась к нам. Но
они не успевали. Показав тёще от испуга язык, мы с Сашкой бросились к мафии.
Очнулись мы уже освобождённые от наркотиков. Правда, поблагодарить за это
мы никого не могли: наши рты были заткнуты кусками обслюнявленной материи,
а ноги залиты в вёдра с цементом.
В том же положении рядом с нами пребывала тёща. Позже мы узнали, что она
оказала мафии активное сопротивление, пытаясь добраться до нас первой. Так
что шеф был вынужден взять ей с собой, чтобы на досуге разобраться с ней особо.
Полиция двух отделов из борьбы, как видно, выбыла. Зато перед нами, закинув
ноги на стол и лакая виски с самим шефом, сидел тип в клетчатом. У них с гла-
варём были какие-то общие дела. Киллер свободно общался с иностранцем-
шефом на его языке.
- Говорил он мне, что - работник интеллектуального труда, - вспомнил я.
Спор всё-таки шёл из-за тещи. Потому что оба преступника посматривали
именно на неё. Мы же с Сашкой, как два разжалованных наркокурьера, предмета
спора, как видно, составить уже не могли. Как мы поняли, главарь за поимку
тещи требовал свою долю. Тип намекал на профессиональные трудности – нам
это было уже знакомо. Вообще-то шеф был не прав. Когда теща- таки добралась
до нас, она сомкнула на нас свои зубы так же, как бультерьер. Так что нас без
неё изъять из аэропорта было просто невозможно. Лишь оглушив тёщу, нас с
Сашкой смогли залить в отдельные вёдра.
Теща начала приходить в себя и интуитивно эаклацала зубами над кляпом.
Шеф и тип примолкли. Шеф, я это видел по его глазам, стал склоняться к точке
зрения приезжего киллера. Одновременно тот, что тоже было заметно,
стремительно вырастал во мнении мафии. Тип сидел уверенно, пожёвывал
сигарету и был занят собственной рюмкой с коньяком. Теща, едва придя в себя,
зыркнула в его сторону, но затем уставилась на нас с Сашкой. Вместе с видом
пережёвывающегося кляпа зрелище было устрашающее. Мы с Сашкой молчали
тихо и покорно. Не знаю, о чём думал Сашка, но собственные мысли были у меня
на виду.
- И что за наказание такое? – думал я. – Не успел освободиться от одной
тещи, как немедленно, будто блоху на хвост, подхватил другую. И ведь относится
ко мне, как к родному, вот что обидно.
Шеф между тем полностью согласился с нашим типом и даже отобрал у него
рюмку, стремясь к тому, чтобы тот занялся своей работой как можно быстрее.
Тип вредничал, сквалыжничал и, как видно, уже не хотел. Теща даже в ведре, с
кляпом и со связанными руками была опасна как положенная на обе лопатки
акула. Мы с Сашкой приживались в собственном, выходном из наркокурьеров,
пособии.
- Покемон! - В комнату ворвался наш друг. Раз, два, и с кляпами во рту
застыли до сих пор не повязанные участники сходки.
Но мы не успели насладиться выравниванием уровня жизни и торжеством
покемоньей победы. В это время полиция, которая худо-бедно-медленно брела по
нашим следам, ворвалась в дом. Обнаружив одного-единственного человека не в
вёдрах и не в верёвках, она принялась за него. Вскоре Покемон был запакован не
хуже нас.
- Не понимаю. Не понимаю, – твердил вскоре начальник полиции. – Шеф
мафии – сотрудник иностранных спецслужб. Все документы при нём. Или теперь
наша мафия – отдел русской разведки или спецслужбы сейчас заливают кого
захотят, да ещё на иностранной территории, в бетон по примеру мафиозных
боссов. Все перепуталось! Всё!
Покемон, как единственно свободный в нашей компании, был принят полицией
за шефа мафии. Как после всего этого Покемон, настоящий шеф и наш киллер
объяснялись с полицией, я не знаю. Но довольно быстро все утряслось. Каждый
вроде бы получил то, что хотел в данный момент.
Покемон отправлял нас на такси в аэропорт. Свои вёдра мы с трудом
разместили между сидениями машины, и сидели очень смирно. Ни дать ни взять
девочки в ожидании первого школьного бала. Передвигаться на небольшие
расстояния лёгкими прыжками мы научились ещё раньше. И в этом нам тоже
помог Покемон. Наш Покемон, который организовывал драки и взрывался в них
как осколочная бомба осколками – взмахами рук и ног.
Для начала, то есть ещё до аэропорта, мы решили посетить бар.
Местный пьяница, присевший к нашему столику, говорил что-то такое, что мы
никак не могли взять в толк.
-Ты по-русски, по-русски давай, - учили мы его, но пьяница по-русски лез
обниматься, а к языкам способностей не имел.
Сашка, будто бы не замечая того, что делает, достал из кармана таблетку и
привычным уже движением подсунул её к тарелке пьяницы. Пьяница не обратил на
таблетку внимания.
Тогда Сашка будто бы случайно наступил ему ведром на ногу. Пьяница
застонал и, уронив по пути пару столиков, упал где-то в отдалении. Подбежавшая
на шум официантка подобрала с пола нашу таблетку и бросила её перед
пьяницей:
- Забирай свои колёса и сиди тихо, - сказала она. – У нас приличное заведение.
Пьяница взял таблетку в руку и уставился на неё так, будто он в трёхлетнем
возрасте повстречался с говорящим сверчком. Мы не стали ждать развития
мизансцены, вышли из бара и поспешили в аэропорт. Настроение испортилось –
только что мы с тоской наблюдали, как в жизненном океане растворилась
очередная тещина таблетка.
Как мы и ожидали, в карманах нашей одежды мы нашли билеты на самолёт.
Покемон по-прежнему был в строю.
После того, как перед посадкой в самолет мы прошли металлоискатель, нас
попросили вытащить из карманов ключи, кошельки и мелочь, избавиться от часов,
а также на время снять с ног вёдра. Служащие были вежливы, но настойчивы, и,
как Сашка ни доказывал, что лично он не имеет намерения проносить в цементе
на борт пистолеты или автоматы, ему не поверили.
Мы покинули аэропорт. На этом, кстати, настаивали его охранные службы и
пассажиры. Невдалеке – метрах в пятидесяти от входа в аэропорт – рабочие
ремонтировали дорогу. Мы добрались до них. Через несколько минут
инструментом, которым рабочие поднимали асфальт, они попытались вскрыть
наши вёдра на манер консервных банок. В вёдрах появились дыры. Один из
рабочих поставил перед собой Сашку и ударил кувалдой по его ведру. Сашка,
подкошенный, упал. Его подняли и повторили все действия по порядку еще нес-
колько раз. После этого приехала полиция и загрузила всех рабочих в свою
машину. Мы очень расстроились из-за того, что перед своим отъездом рабочие
так и не смогли нам помочь. Сашка по просьбе полиции подписал какие-то
бумаги, и мы побрели дальше.
- Выхода нет, - сказал Сашка. Мы должны это сделать.- Мы стояли на
высоком мосту. Под нами бурлила вода.
- Прыгаем, разбиваем цемент об дно и сразу же всплываем, - учил меня
Сашка. – Слышал такое: концы в воду, и все дела?
Мы прыгнули. К несчастью, под мостом проплывал прогулочный пароходик.
Мы пробили ему палубу в двух местах и, как и планировалось, ушли на дно.
Разбить вёдра о камни оказалось не таким уж лёгким делом. Прежде всего, мы
вместе с рекой влились в океан.
До самого океана нас преследовали журналисты. Они плыли за нами в
моторных и вёсельных лодках. Одновременно съемка также шла с вертолёта.
Желающие бесплатно попасть в телеэфир плыли рядом с нами – кто каким умел
стилем, и создавали на реке ужасную неразбериху.
- Почему вы решились на такое необычное самоубийство? – спрашивали нас.
- Кто виноват в том, что с вами случилось? Мафия?
- Нет, что вы. Теща, - ответил я. - Пришло время, и я понял, что один из нас
должен уйти из жизни.
- Какое удивительное благородство! – изумилась одна молодая журналистка.
– Вы решили, что уйти должны именно вы?
- Но почему же, почему же...
В прямом эфире было немедленно объявлено, что на реке проходит заплыв
протеста против засилья тёщ в жизни мирного обывателя. С берега немедленно
попрыгали в реку ещё люди.
Вскоре было решено сделать день нашего заплыва официально отмечаемой
датой. В этот день все из тех, кто устал от проживания с тёщами, могли
совершить ритуальное самоубийство: залить ноги в ведро с цементом и прыгнуть
с открытого нами для этого моста в реку. Сочувствующим и друзьям
разрешалось сопровождать страдальца. Предполагалось, что ежегодно в реке
будут одновременно находиться до десяти тысяч человек.
- Вы слышали? – крикнул кто-то с берега, - в армии разжаловали двух солдат.
- И что?
- Что-что. Расстрел состоится сегодня.
Журналисты, сопроводив нас до океана, отправились в свои редакции- студии с
собранным материалом. Мы с Сашкой избавились от вёдер. Ещё по дороге к
океану мы, где только могли, стучали вёдрами по любым твёрдым предметам.
Теперь цемент треснул, вёдра свалились с нас и пошли на дно. Но Сашка не дал
своему ведру утонуть. Прежде чем выйти на берег, он наловил в него рыбы, а уже
позже продал и ведро, и рыбу местным рыбакам.
Мы отправились в аэропорт. Там по очереди друг перед другом мы вывернули
карманы. Денег, вырученных на местном побережье, хватило бы на билеты в
городском автобусе. Но в автобусе путешествовать мы не желали.
С наркотиками для нас было покончено раз и навсегда. День работы не принес
нам никакой личной выгоды. Тем более не было заметно обогащения, обещанного
журналистами всем наркокурьерам. Надо было искать новый источник доходов.
И он нашёлся. Тещины таблетки. Через полчаса, поучаствовав в торгах, мы
приняли заказ от местной мафии. Мафии позарез надо было устранить одного
лётчика, который очень много, по её мнению, знал. Лётчик как раз отправлялся в
Россию. Мафия с готовностью купила нам билеты на его самолёт и пообещала
поставить свечки за всех, кто будет лететь вместе с нами.
Перед отлётом и меня, и Сашку застраховали на полмиллиона долларов каж-
дого в пользу, как нам объяснили, какого-то подставного лица. Там же нам
переоформили документы: отобрали наши, выполненные отечественным
отделением, и выдали другие, сделанные кое-как.
- Жаль хорошие вещи уничтожать, - обронил один из наших новых
работодателей.
В самолёте, не желая отвлекать экипаж по пустякам, мы дождались момента,
когда управление перешло к автопилоту. И после этого через стюардессу послали
командиру отряда нашу таблетку...
Наш новый крестник повёл себя неожиданно. При включенной связи с землёй
он впал в транс и принялся бормотать такое, что ему стали задавать вопросы. Он
отвечал на все. Нанявшую нас с Сашкой мафию лётчик сдал подчистую, мы даже
не успели получить причитающегося нам гонорара, который мафия обещала
прислать "до востребования" на наше имя в Россию.
Один из обозревателей-международников в этот день писал:
- Известные спецслужбы неизвестной страны создали, наконец, сыворотку
правды. Выяснилось это так. Неустановленные пассажиры самолёта опробовали её
на одном из пилотов. В результате акции пилот, причастный к делам мафии,
ответил на все вопросы полиции. Официальные лица получали информацию прямо
с бороздящего небо самолёта. Сами они находились в это время в диспетчерском
пункте аэропорта. С неменьшим, чем у официальных лиц, нетерпением резуль-
татов действия сыворотки правды ожидали пассажиры самолёта. Целый час пилот
отвечал на вопросы... С нашим корреспондентом он был также откровенен.
Я внезапно понял, почему тёща, обладающая сывороткой правды, знала обо
мне практически всё. Ни одной заначки, ни одной денежной бумажки я не мог
сохранить для личного потребления. Раз за разом я был вынужден наблюдать за
тем, как дьявольская усмешка тещи торжествует над очередным моим
тайником...
- И ведь всё равно узнает. Тля буду – узнает, - говорил Сашка, наблюдая за
моими мучениями после зарплаты.
От трапа самолёта до самого привокзального парка за нами шёл мужчина в
клетчатом пальто. Он устроился на соседней с нами скамейке.
- Уже ввели, - шепнул Сашка.
- Что?
- Форму, говорю, ввели. Видишь, киллер сидит с нами рядом.
- Что-то я совсем запутался. Сложно всё это. То киллеры – мы, то киллеры –
за нами. Что всё это значит?
- То самое и значит, - догадался Сашка, - мы на удочке у мафии. Надо
киллера кончать, - решил он после минутного раздумья.
- Как?
- Как-как? Таблетками. Только вот какая из них для чего? – Сашка копался в
упаковках. – Придётся проводить предварительный эксперимент. На тебе, не
спорь. Всегда находятся добровольцы, которые готовы пострадать ради пользы
человечества.
- Ну вот. Опять. Почему все опыты над человечеством должны проводиться на
мне?
- Пей, - Сашка выбрал из таблеток одну. Тёщины запасы стремительно таяли в
наших с Сашкой руках.
- Почему я должен её пить? – всё еще не мог успокоиться я.
- Хотя бы потому, что жизнь полна страданий и разочарований.
- Для кого это?
- Для всех, - твердо сказал Сашка.
Я съел таблетку. Ради интереса в тещиной коллекции оказалась упаковка
слабительного. Теща всегда была склонна к дешёвым эффектам. Организм
немедленно позвал меня прогуляться. Когда мы снова встретились с Сашкой, он
сообщил мне, что работа тещиной мысли ему близка и понятна. Короче, сойдёт и
так. Главным было отвлечь киллера. Занять его чем-нибудь более неотложным,
чем наше убийство.
Мы сидели на лавочке.
- Теперь я понимаю, почему однажды ты не мог подойти к телефону в то
время, как мы с тобой собрались на футбол, - сказал Сашка. - А всё потому, что
таких тёщ, как твоя, всё ещё пускают в аптеки.
Передо мной яснее и яснее представала фигура тещи.
- Чёрный кардинал с кровавыми руками, - подтвердил мои догадки Сашка.
Между тем, громадье тёщиных замыслов всё еще было мало изучено и
осмыслено.
- А помнишь, как она ходила на кладбище колдовать, а затем заставляла тебя
пить заговоренную воду, пытаясь сломить твой дух и заодно лишить тяги к
женщинам?
- А помнишь, как она воровала окрестных младенцев для чёрных месс и
постоянно притаскивала их в наш дом?
- А помнишь, как она связала тебя и засунула под кровать, чтобы никто, даже
ближайшие друзья, не мог тебя найти?
- А помнишь, как она кормила тебя на завтрак манной кашей?
- О, это было ужаснее всего, - содрогнулся я. – А ее обещание возвращаться и
после смерти! А ее вставные зубы в кармане моего нового пиджака!
- А ее...
- А её бюстгальтер, усовершенствованный и натасканный ею до такой степени,
что он сам выпрыгивал на гостей из-за угла!
- Он ещё и кусался, - обиженно припомнил Сашка. Было видно, что душевные
раны зарастают намного дольше, чем укусы.
И в это мгновение мой до этого спокойный дух взбунтовался. Да так, что даже
Сашку проняло.
- Кто, проклятая, довела нас до такой жизни? – вопросил я. И, так как вопрос
не нуждался в ответе, продолжил:
- Хочу... посмотреть в ее глаза.
Мы шли по кладбищу. Уже давно наступила ночь. Из-за памятника выскочило
видение и, чем-то обеспокоенное, спряталось обратно.
- С местной публикой надо обращаться построже, - учил меня Сашка. –
Никакой там вежливости, чтобы не почуяли в нас слабаков. "Эй, ты" – руби крепко
и по-мужски. И никаких еврейских мальчиков, поруганы они или нет. Ты меня
понял?
Недалеко от входа сидел мужичонка и оттирал наждачной бумагой ржавчину с
металлических деталей уже один раз, как видно, использовавшегося гроба.
- Надо спросить у него, где тёща, - сказал Сашка.
- Как к нему обратиться? – засомневался я. – Неудобно как-то отвлекать
человека от деда. И, кстати, что это он делает?
- Не видишь? Добывает что-то.
- Молодец. Хорошо работаешь, Добытчик коррозии, - начал было я.
- Чему я тебя учил? – зашипел Сашка мне на ухо. Я поправился:
- Эй, ты, Добытчик коррозии, поговорить надо.
Добытчик коррозии оторвался от своего занятия и хмуро взглянул на нас.
- Не лезьте ко мне, мужики. Про меня все здесь знают, что у меня мозги без
тормозов.
- Извините. Эй, ты, Мозги без тормозов, скажи нам, где теща закопана?
- Ваську не видели? – спросил мужик вместо ответа. – Тут он где-то крутился.
Отошёл за памятником и пропал.
Мужик не старался из-за нас говорить ясно, так что в том, отошёл ли Васька
за памятником или за памятник, была определённая неясность. Возможно, и за
тем, и за другим одновременно.
Вскоре показался Васька-Видение. Он и Мозги без тормозов увязались за
нами в качестве проводников.
- Лопаты брать, что ли? – спросили Мозги. Настроен он был по-прежнему
недружелюбно, но весёлое Васька-Видение объяснило, что он всегда такой, пока
не выпьет натощак три бутылки водки. А какой он после, никто не знает, потому
что после трёх бутылок водки натощак его друг обыкновенно засыпает. Сам
Васька был хлипкий, но шустрый мужичонка - Видение, постоянно чему-то
подхихикивающее.
Дружной компанией мы пришли на могилку. Мужики оказались работящие –
тут же принялись копать. Мы с Сашкой сидели в отдалении.
- Золото хочешь снять? – спросил меня Васька. – Небось, фамильное?
- Раскапывай тут, закапывай. Занудство это, - ворчали Мозги. Очевидно,
добыча коррозии казалась ему более благодарным занятием. По дороге к могиле
тёщи он зашел за чью-то оградку и по-хозяйски принял оставленную там рюмку
водки. Видение тоже отлучалось, так что, возвратившись к нам, довольно
почмокивало губами.
- Хочу ещё раз взглянуть на нелюбимое лицо, - объяснил я.
- Да ты не рви душу-то, - утешило меня видение. – Сейчас мы тебе выроем ее в
лучшем виде. Смотри, сколько захочешь.
Когда обнажился труп тёщи, мы поняли, что ее мирное упокоение нам не
светит.
- Что, не ждали? Теща всегда живее всех живых, - объявила тёща, воскресая на
наших глазах. – А я ведь решила замуж выйти.
- За кого? – опешили мы.
- За него, - теща пригляделась к Мозгам. – Работящий. Будет у меня на даче
грядки копать. А я ему под куст – рюмку водки. Чтобы было всё, как ему
нравится.
Мозги хмуро согласились.
- Принесло же тестюшку, - подумал я.- Нет, в следующий раз ни за что не
буду ее раскапывать.
- И секретный документ отдам полковнику, - довольно фальшиво заливалась
теща.
Немедленно откуда-то выскочил Покемон, забрал бумагу и исчез навсегда.
- Ох, и устала. И здесь я не лежала без дела. Организовала по мобильнику
операцию отпора и руководила ею. Мы ещё объявим киллеров вне закона! –
оскалилась тёща.
Мимо нас с визгом, приминая могильные плиты и коверкая пластмассовые
цветы, пролетела тёща-стюардесса. Следом за ней передвигался трусцой
клетчатый защитник обездоленных и надежда многих. На груди тещи-стюардессы
висел знак с портретом моей собственной тещи и надписью под ним: "Мы не
сдадимся. Она наш наставник". Я прикрыл глаза – мне было жаль многих
достойных мужчин.
- Левее, левее бери! Будет тебе огневая поддержка! - крикнула теща в
мобильник, который давно зажимала в руке. Природа брала своё. Вызверившись,
теща приоскалилась, подтянулась и привычно вошла в роль моей родственницы.
- Чего расселись? – рявкнула теща на нас с Сашкой. – Ну-ка, встать, взять
лопаты и закопать яму! Ещё украдёт кто-нибудь гроб-то. Хороший. Жалко будет.
Мы сорвались с места и, столкнувшись лбами, бросились к яме.





Количество прочитавших: 40






 РЕЦЕНЗИИ









Rambler's Top100