<<< Портал ХОХМОДРОМ - лучший авторский юмор Сети.
   <<< Архив портала hi-hi.ru за год Как старушки президента свергали (часть 1) (Олег Новгородцев) | Хи-хи.Ru - юмористический литературный журнал

Как старушки президента свергали (часть 1)
Олег Новгородцев



1.
В некотором царстве, всенародном государстве жили-поживали две весёлые старушки – Лукерья Ивановна да Варвара Степановна. Прописаны они были в деревне Кранты Малининградского района.
Славились всемирно те места природой удивительной да водой целебной, что из натуральных источных крантиков во все стороны текла.
От крантиков этих, видимо, и пошло название деревни.
Многие люди приезжали поправить здоровье, подлечить с помощью означенной водички болезненное явление в нутре ихнего организьма. Были Пушкин с Гоголем, и Горький с детьми. Леонид Ильич Брежнев наведывался. Посещали деревню и зарубежные гости: генерал Да Голь, какие-то короли с прынцесами; да всех разве упомнишь.
Лесные животные при случае также не брезговали из ручейка испить – у кого кишечное или иное какое расстройство имелось – враз облегченье наступало.
А уж вкусна была та водичка! В тыщу раз вкуснее любого компота и ситра!
Только вот жизнь в деревне Кранты была весьма трудной с социяльной точки зрения.
Ну, сельский труженик завсегда мыкался, оно-то понятно. Сельпо закрыли. Ни бани тебе сухого пара, ни детского учереждения. Мылом да сахаром обеспечивают плохо.
Особо как перестройку затеяли – стало совсем невмоготу.
Народ деревенский и разбежался – кто куда.
Иные в города подались – жевальной резиной с лотков торговать; другие – последние деньги жуликам отдали и сидят на узлах, ждут большого дохода; а кое-кто и в цирк нанялся – ездит по заграницам, показывает тамошнему населению дурь свою.
Одни только Лукерья Ивановна да Варвара Степановна остались в родной деревне.
Однако не печалятся шибко, не тужат.
Зимой натопят печку, напекут блинцов с маслицем, накушаются вдоволь, песенку затянут. А то, коли делать нечего, и поглядят по телевизеру какую постановку либо дебаты политиков.
Летом за грибочками да ягодками снаряжаются. Бродят по лесу цельный день, умаются до потери пульсов. А домой возвернутся – как дадут по редьке с квасом! – куда только усталость девается!

2.
И вот, как-то чудным летним вечерком сидят наши бабушки на завалинке, напившись чаю, любуются красою окружающей среды да потихоньку выводят песню: «Я к тобе со всёю душой, а у тобя к мине антирес небольшой...»
Шибко складно у них получается.
Вдруг видят – по дороге пылит кто-то.
«Кто б энто ишшо мог быть? – думают, - Не участковый ли?»
Ан нет, никакой не участковый!
Остановился подле ихнего крылечка цельный обоз из иностранных автомобилев.
Выскочил откуда-то лакейчик – такой шустрый, точно бурундук – открыл дверцу самой большой машины.
И вышел оттуда ... ох, ты ж, батюшки святы! Кто б вы думали? Нет, не поп Гапон, не Зе Битлас, не дедушка Ганди, а – самый ужасный в мире подлец и негодяй - Кащей Викторович Бессмертный!!!
Тощой, будто самая распоследняя шкилетина. Одет в чёрные кожаные джинцы и такую же тужурку, а на голове – картузий, как у диктатора Кутафия – такой огромадный, что вертолёт можно сверху посадить. Глазщами своими нахальными зыркает туда-сюда, вроде как обсматривается.
С Кащеем – свита приспешников.
Личная секлетарша Кикимора. Женщина шибко неприятная, вся склизкая да коростой какой-то покрытая, однако зато в дохе собольей да с золотыми зубами.
Тут же Леший – леферент. Страшной! – не приведь, Господь, такого в потьмах увидеть! Волосатый, как горил, на лбу – шишки, губа висит мокрая – тьфу, пакость!
Леший подготовляет Кащею доклады, лефераты, речи да статьи. Кащей этому придаёт значенье изрядное, потому как задумал выпустить в свет полную собранию
собственных сочинений в коленкорном переплёте.
Позади Кащея – отряд охранников. Все чёрные, носатые, усатые, в бешметах да в каракульных шапках. Вроде бы амбецилы иль ещё какие-то мамалюки. Вооружены шашками преострыми да новейшими японскими берданками.
Наши старушки на нежданное такое прибытье глядя, понятно испугались, пришли состоянием духа в сильное волнение.
А лакейчик, тем временем, Кащею услужливо подставил табуреточку. Сел на неё злодей и молвит своим скрипучим, как немазанная телега, голосом:
- Узнаёте, бабки, меня?
- Как не узнать, Кащеюшка, - отвечают старушки с опаскою, - Нам про твои деянья
ишшо в детском садике сказки сказывали.
- Сказки?! – вскричал Кащей, - Энто те, што с Василисой да Иван-царевичем в
главных ролях?
- Они самые, - кивают бабушки.
- И думать забудьте! – рассердился Кащей, - Энто всё ложные утки жёлтых пресс да враки моих политических супротивников! А сам я вовсе не такой! Даже совсем инакий!
Знаете, кто я нонче?
- Нет, Кащеюшка, - говорит Варвара Степановна, - Не знаем мы твово нонешнего чина. Уж прости нас, старых, мы ведь курсов не кончали.
- Ну, слушайте, бабки, и запоминайте, - молвит Кащей гордо, - Я вчерась избран президентом всей энтой стороны. То есть имею полную и ничем не ограниченную власть во всех ея трёх ветвях. Я сам законы принимаю, сам по ним решаю – казнить али миловать, и сам своё решенье исполняю, коли настроенье есть. А ежели нкту – поручаю действовать моим слугам верным. Понятно вам?
- Понятно, - кротко старушки отвечают, - што ж тут непонятного?
- Ну, вот, - продолжает Кащей, - Прослышал я, што в энтих местах имеются природные крантики с водою мирового качества и значенья. Правдив ли сей факт, отвечайте мне!
- Правдив, Кащеюшка, - говорят Лукерья Ивановна с Варварой Степановной.
- Желаю отпробовать вышесказанной водицы! – требует президент.
Поднесли старушки ему с поклоном полный олюминьевый ковшик.
Отхлебнул Кащей.
- Эх, - крякнул, - Харрошая вода! Исидор Карпович! – подзывает своего сотрудника, - Сделайте немедля манализ данной воды на предмет ея годности!
Исидор Карпович – лысенький да носатенький такой старикашек – тотчас остаток воды в специяльную скляночку слил да химичить побёг.
А Кащей говорит бабушкам:
- Я тут у вас хочу устроить себе небольшой отдых с гулянкою. Прошу не мешать и под ногами не болтаться!
Лукерья Ивановна да Варвара Степановна потихоньку в домик свой удалились.
А тут Исидор Карпович возвернулся с готовым манализом.
- Прекрасно! Прекрасно! – вопит, - Энто, Ваше Превосходительство, та самая вода, которая нам надобна!
- Вот и хорошо! – обрадовался Кащей, - Давайте отметим энтот факт! Тем боле, што и время ужина, кажись подошло.
Тут же под деревцами слуги Кащеевы расставили столы, скатёрки кружевные постелили, достали всяческие продукты питания: и щи тут по-боярски, и каша московская с грибами, битки с кислым соусом, онтрекод с яйцом, урюк, супле с ягодками, пирожные с шоколатом, ну, и компотов с полдюжины наименований.
И стал Кащей вместе с шатией своей поедать эдакие яства. Не гляди, что костляв, будто цапель – рубает за милую душу! Только, видать, у него от подлости карахтера нарушился обмен химических алиментов – не впрок ему всё съеденное, не поправляется он от такого обильного питанья. Однако жрёт, как уже было сказано, с аппетитом отменным. Ну, и все сотрудники его не отстают.
В паузах промеж смены блюд президент велит вина и водки подавать. Опрокидывают они лихо по чарочке и дальше брюхо набивают – , похоже, до тугости барабанной хотят дойти!
Наелись до отвалу свинячьего, да вздумал Кащей повеселиться малость – потешиться честной пляской.
Срочно призвали музыкантов. Наладили те домбры елискрические, гусли, тимпаны- барабаны, всякие чудные гармонии с колокольцами. Как дали разом! –
Эх, Семёновны бывают разные –
Губы крашены, а шеи грязные.
Ой, Семён, Семён,
Да милай Сеничка,
Поцалуй мине
Да хорошеничка!
Поцалувалися -
Не отравилися,
Любовью пылкою -
Да заразилися!

Как начали плясать все кащеевы сподвижники! Ой-ой-ой! Будто онсамбель песен и плясок кордибалета большого театра! Такую пылищу подняли, хоть кувалду вешай! Да ещё покрикивают зычно, повизивают да из леворвертов палят!
Ну музыканты-то хорошо поют-играют, ничего не скажешь. Шибко весело. Однако ж коллективное исполнение в виде онкестра завсегда производит много шума. Так и тут. Этими весьма громкими музыками они перепугали почитай всю окрестность, так, что большинство флоров и фаунов в паниках разбежалось кто – куда.
И длилось ихнее шумное гульбище до самой поздней ночи.
Но всё ж поди умаялись гости, запросились на лавку кости.
Слышат Лукерья Ивановна с Варварой Степановной – кто-то в дверь избушки колотит.
- Эй, бабки! – кричит, - Выметайтесь из дому! Их Превосходительство возжелало
почивать!
Забеспокоились старушки:
- А мы спать где же станем?
- Ну, ступайте вон в ту сараюшку али в курятник, - кричит кащеев служака. – Да живо, живо!
Повздыхали старушки – однако делать нечего. Пошли из родной избы в сараюшку ночевать. Поели хлебушка с повидлушком, попили водички да примостились кое-как на сенце.

3.
Поутру они с петухами проснулись. В щелочку из сараюшки выглянули: уж солнце всё кругом красит нежным светом.
Однако, на дворе чего-то затевается.
Этот шкилетон-президент уже поднялся, по крыльцу взад да вперёд расхаживает, цигарку курит. Бледноват весьма после вчерашнего-то.
Поднёс ему лакейчик жбан с огуречным рассолом. Кащей его выпил одним махом и говорит:
- Я сейчас буду речь держать по поводу своей необходимой политики.
Все кащеевские приспешники тотчас со вниманием уши разинули.
- Миликтриса Кирибаевна, - обращается Кащей к своей секлетарше, - Прошу вас в точности записать все мои слова скорым и тайным письмом.
Кикимора тотчас листок схватила и вся приготовилась.
- Значится так. – молвит Кащей, - Обсмотрел я мои володенья и оченно доволен остался от их природного вида и матерьяльного достаточного наличия. Имеем мы многие ископаемые внутри недер земельных, отчего в мою казну, полагаю, прибудет немалое богатство. Думаю, энти угодья дать на откуп зарубежным старателям-копателям. Пущай плотют мне в денежном виде и творят, чего им надобно: роют злато-сербро, качают газ и так дальше. Можно и леса энти дремучие под сруб направить – видите, эвон стволы какие здоровущие! Скоко с их можно спичек настругать аль газет наделать! Что касается водицы тутошней, то я вознамерен из её выгонять самые качаственные водки разных сортов. Но, однако ж, здесь перед нами встаёт буквально одна промблема – кто все энти напитки будет употреблять мне во благо? Для энтого я мыслю организовать работу по телевизерным и радийным сетям – хвалить всяко-разно горячительные зелья, чтобы юная молодёжь радостно и с удовольствием приучалась бы к их питию, находила бы в них вкус, приятно смаковала букет, изучала б отличия по сортам. Ну, словом, чтобы коротала время за бутылкой и обсужденьем пьяных подвигов. А для завлечения подрастающей смены в энти сети хорошо бы пригласить известных артистов, певцов, скоморохов, депутатов и штоб они рассуждали в энфире по поводу наслаждений, водками несомых.
Ну, книжек мы изготовлять не будем. Энто всё баловство и неча на него деньги тратить. От грамотеев всяких – один только вред! Как начитаются они печатного слова, так и давай супротив законного руководства идтить!... Тут я, кажись, заговорился малость не туды....
А! Да! Полагаю, надобно будет народное вниманье отвлечь от запродажи всеобщих лесных угодьев да сокровищ земельных. Чтоб никакие грамотеи не могли его взбунтовать на стачку аль другие незаконные меры – лесок спасать от порубки либо ручеёк от нечаянного необходимиого загаженья.
Для энтой же цели мы телевизер употребим. Песни, танцы, постановки – какие попроще. Игры всякие разные: «кто скорей доскочет до сундука с гостинцем», «отгадай, куды деньги запрятаны» и тому подобные утехи.
Таким вот макаром народ с увлеченьем будет просматривать энту ерунду и не станет внимания обращать на то, што лес порубили, што мазуто и шкипидар разливаются по полям, что рыба в речках зачахла, ну, и на протчие издержки культуры.

Сидят Лукерья Ивановна да Варвара Степановна в сараюшке, слушают кащеевы речи да печалятся всё более.
- Энто как же так получается, - говорит тихонько Варвара Степановна, - Самый
главный начальник и хочет самолично всю родную государству разорить да запакостить?
- Даже водицу нашу целебную на какие-то отравы едовитые пустить, - соглашается
Лукерья Ивановна, - от которых людям не излеченье будет, а одна только бледная горячка да цитруз в печёнках!
- Што ж делать-то? – вопрошает с тоскою Варвара Степановна, - Как бороться с энтой кащеевской напастью?
- Слыхала я, - молвит шёпотом Лукерья Ивановна, - живёт гдей-то в брянских лесах дедушка один. По-фамилии Пихто. Грамонтей исключительной образованности. Он за всю жисть прочитал не менее ста книжек! И набрался оттудова умища необъятного. Всё он в природе знает дотошно, от ать - до ять. Так вот, в старые времена энтот старичок сражался с лютыми врагами нашей Родины. Одолел он и Батия-царя, и Бонапартия, и Змея Горыновича, и отца его – Горына Чугуньева, и протчих негодяев-захватчиков. Не самосильно, конешно, потому как дедок он росточка малого, а с помощью науки и хитрых природных средствов... Думаю, што и Кащея он смогёт победить и спасти сторону нашу от беды нелепой.
- Значит нам с тобою надобно в брянский лес отправляться? – говорит Варвара Степановна.
- Значит так. Иного выхода нетути.
- А как же нашенское амущество? Дом, утварь всяка-разная, протчее подсобное хозяйство? Али всё тута кинуть на разоренье кащеевским прихлебателям? Жалко ведь!
- Жалко, жалко! - рассердилась Лукерья Ивановна, - В гроб с собою амущество своё драгоценное не сложишь! Вот ежели будет кажный так сидеть сиднем да охранять черепки свои - как бы не вышло чего! – то сторону родную и спасть некому будет. Моя избушка – с краю, ничего знать не желаю!
- Ну, ладно, ладно. Не ругайся, Бога ради! – говорит Варвара Степановна, - Как же
мы выберемся отсель, штоб нас кащеевцы не заметили?
- А вот, - Лукерья Ивановна показывает, - Тут в сараюшке на задней стенке две дощечки слабые. Их ежели вынуть тихонько, то мы ловко вылезем да в кустики нырнём, а там – за кустиками – рощица, а за рощицею – дорга начинается в надобную нам сторону...

Как сказали, так и сделали.
Всё очень ладно у них вышло.
Через часок они уже далеко к брянскому лесу ушли.

4.
Индеец Фёдор ходил по тайге, промышлял мягкого зверя. Однако не так, как иные охотники - путём смертного убийства, а совсем по-другому – увидит где брошенного родителями детёныша либо раненого какого зверька, подбирает его и везёт в город – в зверинец, где беднягу четверолапую лечат, ухаживают за ним, кормят вкусно, гребешком причёсывают.
Зверушка от ухода ласкового поправляется быстро.
Ну, и Фёдору, само собой, перепадали кой-какие деньжонки от любителей охраны животных.
А обижать животных Фёдор не мог, потому как добр был душой безмерно.

Вот однажды как-то раз идёт он по лесу дремучему; воздухом свежайшим дышит, деревьями да цветочкми любуется, слушает с огромадным удовольствием птичек чириканье, глухаря квохтанье да дятлов перестук. Где орешек сорвёт, где – ягодку в рот положит. Ох, и благодать!
Вдруг видит Фёдор – под кустиком сидит медвежоночек маленький, лапку придерживает осторожно да плачет горько-прегорько.
Взволновался Фёдор:
- Пошто, - говорит, - ты такой маленький медведь тут плачешь? И где твой мамка однако?
А медведик отвечает:
- Потерял я гдей-то маму мою. А плачу оттого, што лапку больно зашиб и кушать оченно хочу.
Сорвал Фёдор листик травы подорожной, приложил к лапке медведика да перевязал тряпочкой чистой.
- А теперь, - говорит зверёнку, - Мы с тобой ходить твой мамка искать.
Посадил его в суму заплечную и пошли они на поиски.
Долго ходили по лесам да полям, по горам да болотам.
Кого не встретят – спрашивают: не видали ль они мишкину маму?
Спрашивали лося сохатого да козла бородатого, бобра зубастого да зайчика ушастого, соболя да гоголя, хорька да сурка, спрашивали и посторонних медведей.
Никто, однако, не встречал такую-то медведицу. Видимо, не найдя сыночка своего родного, с горя ушла она в зарубежные леса.
Тогда повёз Фёдор медвежонка в город – в зоосад.
Там говорит:
- Пожалуйста, вот вам медведь – шибко маленький, шибко больной.
А начальник зоосада Фёдору отвечает:
- Мы, извините, более зверей на государственное обеспечение не принимаем.
- Как так? – Фёдор удивился, - Почему однако?
- Новый президент Кащей Бессмертный не велел. Приказал он все зосады и уголки
живые закрыть, а наших любимцев лохматых разогнать. Потому как они-де проедают все деньги бюнжетные из казны и не на что более стало содержать чиновную братию.
Мы уж кого могли – в лес отпустили, а у кого из животных здоровье послабей - по домам разобрали. Остались вот только – серебристый тигр Плутон и лось Геннадий Геннадьевич. Он уж старый совсем – ветеран тундры. Не хотите ль их себе взять?
Фёдор не хотел сперва ещё двух питомцев себе на шею вешать, но как увидел глаза печальные тигра Плутона да лося Геннадия – до того ему жалко их стало! Привязал он животных к верёвочке и так вот с ними да с медвежонком в заплечной суме пошёл обратно в леса свои.
Народ встречный всяко на них глядит: кто смеётся, кто жалеет. Ну, а ответственные работники – те, что при должностях, - все, как один, брови супят.
Намучились, конечно, друзья по пути. Из елискричек кондухторы гонят. В кафе закусить не пущают. И тому подобные препятствия чинят правам человека.
Но всё ж вернулся Фёдор в тайгу. Назвал медвежонка Кузей, подлечил хорошенько. Медведик подрос малость. И стали они жить квартитом.
Грибы-ягоды собирают, из шишек кедровых масло давят, ну, и всякое прочее – сами, небось, знаете, какое в лесу хозяйство.
Однако, в тайге уж нет былого благолепия.
Люди какие-то повадились. Шастают вокруг да около. На тракторах ездят. То деревья примутся рубить, то канаву копать, то ручеёк перегораживать. Орут, машинами тарахтят. Дыму-копоти напустили. Всех птиц да зверей распугали.
И с каждым днём эдакой публики всё более и более прибывает.
Все нахальные такие, будто они тут хозяева полновластные.
Фёдор с друзьями то на одно место перекочуют, то на другое. А деятели эти уж как там и были.
Совсем не стало от них покоя – даже в самой глухой чащобе.



5.
А третьего дня, решивши на новом месте обосноваться, индеец Фёдор со товарищи двинули куда глаза глядят – лишь бы подальше от этих надоедных шумных механиков – разорителей природы и животного мира.
И встретились им на лесной тропинке две старые бабушки. Усталые, голодные – видать из далёкого далека бредут.
Старушки, увидев Фёдора с компанией, шибко удивились - что это за гражданин такой интересный? Лето – а он в пальте с узорной вышивкой, в валенках с бубенчиками да в ушанке с перьями. За ним важно идёт тигр. Шкура на нём серебром блистает, что твой кубок УЕФА. А позади тигра степенно шагает лось. Пожилой весьма, с очень антилегентной мордой. За плечами у странного человека сидит медведик в мешке – сухие фрукты кушает да песенку поёт: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих!»
- Здравствуй, один бабушка, и здравствуй, два бабушка, - говорит очень вежливо Фёдор. – Куды путь держишь двое?
- Здорово, мил человек! – старушки ему в ответ, - Идём мы в Брянский лес к одному разумнику по важному секретному делу.
Фёдор угостил наших старушек кой-чем; тогда они к нему проникнулись доверием да поведали об ужасных Кащеевых замыслах, а Фёдор им рассказал о своих тяготах, в коих также новый президент повинен.
- А пойдём-ка с нами, добрый молодец, - пригласила Лукерья Ивановна, - Дедушка Пихто на весь мир славится. Поди поможет он беду лихую от нашей стороны отвести.
Согласился Фёдор и пошли они вместе.





Количество прочитавших: 50






 РЕЦЕНЗИИ









Rambler's Top100