В начале 90-х г. Орел заразился идеей стать новым центром музыкального мира. Группы возникали везде, где встречалось два-три человека, умеющих держать в руках гитару. «Пломбир», «Ночная Трость», «Кремлевский Сторож», «Вермут», «Деиисусный Чин», «Я», «Красная Выпь» - теперь мало кто вспомнит эти названия. Группы появлялись в институтах, Домах Культуры, школах, главная задача у них была та же, что и во все времена: получить свою долю известности. Одну из возможностей давали так называемые «Михон-шоу», проводимые в Орловском пединституте под эгидой некоего Михона. Сам он числился каким-то культмассовым работником, зато в его распоряжении был большой актовый зал пединститута и кое-какой аппарат.
Времена тогда стояли веселые, свежий воздух свободы здорово еще бодрил, поэтому народ с энтузиазмом воспринял идею эдакого местечкового «Вудстока». Набралось 5 команд, желающих выступить, на сцене стоял «почти киловатт»; откуда-то возникали микрофоны, свет, паялась «кишка», что-то периодически горело; пульт в зале, звук стерео… Михон волновался вдвойне: концерт был разрешен под его ответственность, в первых рядах должны были сидеть дамы из ректората (так тогда было принято на всех приличных мероприятиях); плюс его группа выступала на сцене, позориться не хотелось.
За пультом сидел я.
Как проходил концерт, в общем, неважно. Живая музыка, живые, добрые песни. Чинно-блинно. От попсы до хард-рока. Если кто интересуется – записи сохранились. Я их записывал, втайне мечтая, что создаю историю.
Итак, концерт идет полным ходом, и у каждого, кто принимал участие в его создании, вызревает чувство: состоялось! Все идет даже лучше, чем можно было представить в самых смелых мечтах.
Неожиданно я замечаю в порядке ведения концерта некоторые изменения. Трое незнакомых ребят с гитарами подходят к Михону и о чем-то с ним шепчутся. Михон неуверенно кивает. Эта тройка идет дальше. Подходит к барабанщику «Кремлевского Сторожа», что-то кричат ему. Он пожимает плечами, топает к барабанам. Ребята занимают места на сцене, распрямляют плечи; один из них орет в микрофон многообещающим голосом:
- Сегодня для Вас играет и поет «Красная Выпь»!
И с места в карьер все принимаются играть, подбадривая ошалевших зрителей фразами «Гитару громче!», «Быстрее, быстрее!», «Не слышу баса!», «Еще быстрее!».
Потом они запели.
Потом их догнал барабанщик.
Пока я подстраивал звук, они уже приступили к припеву. Слов я еще не разбирал, но чувствовал взмокшей спиной, что в воздухе пахнет скандалом.
Со всех сторон парни в панковских прикидах орали: «Кот, давай!». Кот давал. В первых рядах, там, где сидело институтское начальство, царило легкое замешательство.
Потом я неожиданно все настроил и услышал слова:
У меня стыда и совести нет,
Я выкрашу волосы в зеленый цвет.
Возьму гитару в руки, пойду воевать,
На всех перекрестках я буду орать:
Мне все по хую, мне все по хую, мне все по хую, мне все по хую,
Мне все по хую, мне все по хую, все абсолютно!
Волосы у меня от этой залихватской песни зашевелились.
Третий куплет потонул в общем реве панков и начальства. Мелькнувшую мысль убрать звук я сразу же отогнал: небось, не советское время!
На сцену выскочила дама лет 50-ти в норковой шапке. Она громко орала: «Вон со сцены! Уроды! Вон со сцены!», пытаясь вырвать микрофон. Группа поддержки «Красной Выпи» свистела и топала ногами, требуя продолжения. Михон в первом ряду что-то объяснял возмущенному начальству.
Песня закончилась, потонув в диком шуме. Под бурные аплодисменты Кот скромно раскланялся. Дама в норковой шапке не унималась: «Вон!» - орала она, стуча кулачком по рампе, - «Вон со сцены!». Кот, не обращая на нее внимания, вытер пот со лба и спокойным голосом, не допускающим возражений, заявил:
- Ща еще одну сыграем…
…
Разбирательство, кто выпустил на сцену группу помимо программы, длилось неделю. Михон получил «последнее китайское предупреждение». Я отговорился, что мое дело хороший звук, а что это за звук, меня не касается. Кота чуть не отчислили с худграфа. Название «Красная Выпь», кстати, происходило от «красного выпьем». «Михон-шоу-2» пришлось перенести на более поздние сроки. Кот выразил свое сожаление Михону.
На наши концерты институтское начальство больше не появлялось.
|
