Николая Егоровича, водителя М-ского РОВД, из-за роста в отделе прозвали Колюпоном. Прославился Николай Егорович своим незлобивым характером и многочисленными рассказами из собственной жизни. Такой местный Вася Теркин.
- Я, - рассказывает, - как водителем стал? Я в Курск поехал, в техникум поступил. На повара. А вторая специальность – водитель категории С. Сразу на картошку послали. Всем курсом, на электричке, сидим, песни, разговоры, я бутылочку взял, знакомимся. А один парень в стороне стоит. Одет совсем бедно, испуганный, ни с кем не разговаривает. Мы его приглашаем: «Давай, мол, садись к нам!», а он головой изо всех сил крутит: «Не, не, не…» Только на третьем курсе этот парень рассказал, почему так и не сел тогда в электричке: «Я, говорит, из совсем уж глухого района приехал. Все в новинку. Троллейбус до этого разве на картинке видел. Электричка эта… Гляжу – колеса железные, лавки деревянные, тю, думаю, дураки, пока доедут – все задницы поотобьют…»
Водителем Николай Егорович был классным. Проливной дождь, ночь, передний мост не работает, машину стаскивает к обрыву – Егорыч весело крутит баранку, приговаривая: «Эх, говорила мне мама: учись играть на мандолине! Сидел бы сейчас в консерватории, тепло, светло, фрак, скрипачки… Чего я не пошел по музыкальной части?..»
С чем Егорычу не повезло – так это с родственниками. Теще и тесть любили выпить, а потом в сердцах поколотить друг друга; иногда вдвоем какого-нибудь соседа одолевали, отчего частенько подметали двор РОВД. Егорыч их сначала «отмазывал», потом плюнул. Историями о своих драгоценных родственничках Николай Егорович любил побаловать нас во время томительных дежурств.
- Прихожу позавчера домой. Смотрю – возле сарая, где уголь хранится, черно. Я к жене. Что за дела? Ой, щебечет, так это папа с мамой приходили, уголька немножко взяли, а то у них весь вышел. А за ракитки, что они пилили рядом с домом, их оштрафовали эти, из охраны природы. Как без топлива-то, Коля? Холода ведь… Ага, говорю, поприжали! Чего ж угля не купят? А она: так у них денег нет. А пенсию куда подевали? Пропили? От то ж! Чтоб впредь я их у сарая не видел! Вчера. Возвращаюсь домой. Опять уголь у сарая, снежком присыпан. Я к жене. Ой, плачет, это опять мама с папой заходили, холодно ведь. А холодно, заявляю, пусть не пьют пятый месяц подряд. Ну, думаю, ладно. Сегодня днем потихоньку к дому подъехал, к сараю подкрался – слышу, внутри кто-то лопаткой орудует. Дверь распахиваю – опа-на! Теща держит огромный мешок, тесть грабаркой туда уголек кидает; на санках другой мешок, завязанный, угля в нем по самое не балуйся! Здравствуй, говорят, Коля. А мы вот тут… Здорово, говорю. Вижу, что вы тут. В общем, так, дорогие родственнички. Сейчас вы берете мешки, высыпаете уголек обратно, и спокойно идете домой. Все поняли? И чтоб больше я вас в своем сарае не видел. Ишь, шахту нашли!
Фраза про шахту сразу стала крылатой. А по весне выезжали мы на ДТП. Замеры, опрос свидетелей на месте, рисование схем – и все это под абсолютно нетипичным для начала апреля дождем: отвесным, сильным, с пузырями. Самое противное – кругом чистое поле, никуда не спрятаться. Часа два подряд мерили, опрашивали. Все мокрые, злые. Один Николай Егорович улыбается. «Чего грустите? Хорош дожжок, да? На огурчики!»
|
