Смотрю вперёд, дышу устало - запас пустых надежд иссяк.
Лишь голова набита хламом, как туристический рюкзак.
В ней странным образом ютится непостижимая мура -
На камни брошенная птица, огонь сгоревшего костра,
Страницы книг, что пожелтели, за счастье выпитый «Рояль»,
Весна в серебряных метелях, в махровых бабочках февраль,
Седая бахрома ковыли, плеск пересохшего ручья,
Иркутск, в котором жили-были и умерли мои друзья.
Смиренье траурного зала, тела использованных шлюх -
Слова что ты вчера сказала самой себе зачем-то вслух,
И прочее. Какая жалость… О боже мой, конфуз какой!
В ней места просто не осталось запомнить, что сейчас со мной.
И что мне делать, кто подскажет? Куда девать всю эту муть?
Ведь шестизначный номер даже в тугую кладь не запихнуть.
Окаменелая пластичность, фигура с грацией слона…
Возможно, эта безразличность – глухонемой протест ума?
Игра нелепая, смешная… подсмотрен следующий ход.
Зачем мне знать, не понимаю – какой сегодня час и год.
Тем паче век, сезон, эпоха… И слышать больше не хочу,
Тех, кто кричит «да мне всё по х**», хоть самому не по плечу
Ни то что осознать ошибки – поссать, штаны не обмочив.
Накину глупую улыбку. Переключусь на свой мотив,
Гипотетически допустим воображаемой фигни,
На фоне беспросветной грусти, что во вселенной мы одни.
Сниму ровесницу постарше гораздо возрастом, чем дашь,
И назову её Наташей, давно я не любил Наташ.
Без мата - это было бы не Миши Лапина настроение, а настроение primo, например, или настроение ГМО. Вот представьте стройку. На стройке рабочие. Наши. Родные. Доморощенные. Одному рабочему другой рабочий уронил на ногу кирпич. Пострадавший выражает свое настроение примерно теми же словами, что и Лапин - забористо и многоэтажно. Бригада верит в искренность сказанного - больно ибо, но некоторые члены коллектива говорят, смутившись, что было здорово это же сказать, но другими словами, без мата. Похожая ситуация.