Публикуется с любезного разрешения моего внучатого дедушки Н.Урусшайтанова. Пара слов за автора.
Насралла-ага Сатыбалдыевич Урусшайтанов (далее Насралла) — выдающийся сын своего народа, народный акын Киргиз-Кайсацкого автономного округа своей страны, заслуженный манасчи того же округа, лауреат премии Бабай-аги, кавалер ордена Ахмеда Второзванного, член множества вагин и пр. Родился очень-очень давно, когда еще не было систематического образования, поэтому вынужден был усердно развивать в себе заместо систематического мышления мышление афористическое. Почти не умея писать, Насралла устно придумывает короткие стишки, или долбаи,* которые благодарный народ тут же заучивает и нараспев исполняет на базарах и в чайханах за дастраханом, любовно именуя их «насралликами». Какое-то время взад был вынужден эмигрировать с родины из-за наглых домогательств местного бая гея (именно тогда он и пришел к выводу, что гуд бай из дед бай). Ныне обитает в изгнании, духовно окормляя через интернет киргиз-кайсацкую оппозицию.
(прим. переводчика) Поскольку Насралла-ага, в силу сверхууказанных причин, плохо знает сказить русски език, его бессмертные творения даны в переводах выдающихся русскоязычных поэтов, знающих сказить русски език хорошо, таких как А. Белый, С. Черный, Б. Голубой и пр. А так как события и персоналии долбаёв в силу их историко-эпической запутанности, перегруженности архаико-этническими образами и религиозно-мистическими аллюзиями мало понятны современному русскому читателю, переводчики, для удобства восприятия, старательно адаптируют их к современным российским реалиям, опираясь на опыт некоторых театральных режиссеров, не без успеха ставящих классические произведения древности в современных декорациях. Как говорится - да послужит ветхость новизне.
И еще. В киргиз-кайсацком языке нет понятия "ненормативная лексика", все слова в нем изначально равноправны и нейтральны и оскорбительность или бранность некоторых из них, в отличие от большинства иных языков, в т.ч. и русского, определяется не словоформой, а исключительно контекстом. Это накладывает определенные трудности этического и эстетического плана при переводе, особенно при переводе долбаёв, написанных в традициях живой разговорной речи, чуждой ханжества и манерности. Поэтому переводчики, после долгих раздумий и совещаний порешили, во избежание обессочивания и выхолащивания произведений, в необходимых, на их взгляд, случаях использовать весь широчайший спектр исконной русской лексики в тех ситуациях, где ее употребление сюжетно и стилистически оправдано и заранее просят прощения у особо чувствительных и утонченных натур за возможное причинение нравственных страданий.
*Долбаи — изначально цикл коротких религиозно-назидательных историй и бытовых жанровых сценок, основывающихся на реальной и сакральной истории киргиз-кайсацкого этноса и уходящих корнями в глубь веков.
К любезному читателю
Лишь халат с утра накину, прёт мысля из мудреца -
заповедано акыну жечь глаголами сердца,
существительными почки, междометьями кишки.
Так вот, с ливера по строчке, и рождаются стишки.
С миру нитки, с бору сосны, с вора шапка, с Мойши шиш -
неказисты, несерьезны... О, читатель, ты простишь
Насралле, я знаю это, просторечный мой язык.
Он возможно для эстета не настолько клёв и зык,
как якши строфа хайямья - долбаи не рубаи,
но эстетов шлю к ***м я, пусть корявы, но мои.
Декадентский образ звучный нужен в них, как манго в щах,
языком простым сподручней о простых вещать вещах.
Так что, друг, садись и слушай, без туфты и ****ежу
я тебе раскрою душу, сто историй расскажу -
про шурпу и про окрошку, авиацию и флот,
как я ранен был немножко у соседа тыря скот,
про гордячку Шахрезаду - сам калиф с его баблом,
норовя зайти к ней с заду, что ни ночь имел облом...
Расскажу про то и это, проведу тебя окрест.
Подывись - чудовей нету раскоханых ридных мест!
Здесь и солнце ярче светит, и песок нежней шуршит,
и тихонько вторит ветер песне караван-баши.
...Эманацией эфира режет глаз кизячный дым,
в ковыли Кайрат Земфиру увлекает на сиктым.
Ах сиктым (по-русски - ***я)! И склонившись до земли,
отвернут стыдливо стебли полевые ковыли.
Тут и я умолкну с песней, хай кончают в тишине,
як казалы бы в Одессе, есть тактичности во мне.
Впрочем, сбился я похоже... Надо ж, светит серебро
в бороде на смуглой роже, а шайтан-майтан в ребро.
Так вот с детства, с парты школьной, кто про что, я про манду,
и сюжет любой невольно на сиктым переведу,
стало быть и съехал с темы... А хотел о Бытии -
Вечно заняты не тем мы, увязаем в быте, и
в этой цепкой круговерти, словно в каменном мешке,
так и крутимся до смерти, чисто вошь на гребешке.
Ладно, ладно, хватит трёпа, увлекаюсь всякий раз.
В общем, закруглиться чтобы, и прикончить данный сказ
(начал, глянь-ка, спозаранку, кончил - ночь темным-темна):
мой яранга - твой яранга, твой жена - моя жена.
Воспевает неустанно звон бокалов и монист
автор Н.Урусшайтанов, жизнелюб и оптимист.
Для кручины нет причины, гуд-салям-банзай-ура,
ты гори, моя лучина, ты звени, моя домбра!