Мне, наверно, везёт на случайные встречи!
У черёмух цветущих в плену
Я сидела над речкой однажды под вечер
С человеком, прошедшим войну.
А над нами, в закатного солнца сиянье,
Жаркий майский денёк угасал.
Я просила его рассказать об Афгане –
Он в ответ, улыбаясь, молчал.
Только как от дотошной меня отвязаться?
Он смирился с напором моим:
- Я про друга тебе расскажу, про афганца,
Пол-войны отлетали мы с ним…
( Рассказ командира )
Вертолётчик Сеид, привалившийся к камню,
На себя был совсем не похож:
- Мне нельзя, командир! Понимаешь, нельзя мне!
Пропадает семья ни за грош!
Приходил человек. Словно ворон зловещий,
Мне накаркал недобрых вестей:
- Если днём вертолёт твой увидим – под вечер
Расстреляем жену и детей.
- Ты же воин, Сеид. Ты – солдат и мужчина.
На войне всяк бывает, ты знал.
А заданье провалишь по этой причине –
Под расстрел подведёт трибунал.
- Пусть падёт на меня справедливая кара!
Им тогда не дожить до утра!
- Отправляйся на базу до завтра. А завтра
Прилетай, но закрась номера.
Он поднялся с земли, жарким солнцем прогретой,
Безнадёжно махнул нам рукой,
И на базу свою до утра, до рассвета,
Улетел, ну, совсем никакой.
Мы в пещерке сидим, позабыв о приказе,
И эмоции бьют через край:
- На заданье лететь вот с таким камикадзе –
Это сразу отправиться в рай!
- Сами слышали всё. Сами видите, братцы,
Ну, какой он назавтра боец!
Есть у нас только ночь – до селенья добраться
И обратно – иначе… хандец!
* * *
…Изнурительный бег по горам среди ночи,
Сумасшедший, немыслимый бег…
Человек может многое, если захочет,
Сколько силы таит человек!
Как в село ворвались, говорить я не стану,
Но нашли, полуголых, босых,
Под решёткою в замаскированной яме
И жену, и мальчишек двоих.
Мы детей с головой замотали в тельняшки –
Горы ночью морозом трещат.
По глотку «для сугреву» хватили из фляжки –
Да скорее, скорее назад!
И красавица наша без стона и крика,
По горам, чуть касаясь земли,
Побежала в огромных десантных ботинках
За парнями, что деток несли.
Мы хрипели, по скалам взбираясь наощупь,
До рассвета осталось чуть-чуть.
Скоро база, а там уже легче и проще,
Хоть часок перед боем вздремнуть.
Мы ввалились туда. Слаще не было рая,
Хоть и гнулись почти пополам.
Наконец! Наконец-то пещерка родная,
Что служила убежищем нам.
А Сеида жена отползала босая
В самый дальний её уголок,
Прижимая детишек и губы кусая,
Как испуганный дикий зверёк.
Я на ноги её посмотрел: - Боже правый,
Как могла она столько бежать?
Это были не ноги – кровавые раны.
Эх, бойцов на куски б разорвать!
- Идиоты! Портянок бы ей намотали!
Посмотрите! Кровища рекой!
А мои бугаи потрясённо молчали
Перед мужеством женщины той…
* * *
Только лишь осветили рассветные блики,
Силуэты расслабленных тел,
Вертолётчик Сеид на машине безликой,
Перекрашенной, к нам прилетел.
Не забыть никогда, как на мужа глядели,
Лучезарным сияньем полны,
Очи нежной, израненной счастьем, газели,
Словно не было больше войны.
Словно не было ран, перевитых бинтами,
Плена, боли и гонки в горах,
И, наверно, незримо парили над нами
В этот миг и Христос, и Аллах…
* * *
Тот, кто видел, как плачет афганский мужчина,
Не забудет такого вовек.
И о нас не забудет до самой кончины
Этот мужественный человек.
Он рыдал, как дитя, рвал на теле рубаху,
На коленях к мальчишкам приник,
Глаз с жены не сводил он, и клялся Аллахом,
Что навеки теперь мой должник.
А потом, словно вдруг устыдившись порыва,
Он вскочил: - Всё, ребята! Летим!
И ко взлётной площадке, как будто на крыльях
Полетел, и мы – следом за ним.
Где стояла «вертушка», о небе тоскуя,
Вся в заплатках шпаклеванных дыр,
Обернулся ко мне: - Вот теперь повоюем!
Повоюем теперь, командир!
* * *
Будет кто-то убит, а иной – только ранен,
Но, пока ещё сердце стучит,
Мы летим на заданье над теми горами,
По которым бежали в ночи.
Мы о рейде – молчок! Круговая порука!
А в кабине пилота сидит,
Широко улыбаясь, от уха до уха,
Наш товарищ – афганец Сеид…
* * *
Он опять замолчал… закурил сигарету…
Басовито гудел майский жук…
Командир никому не расскажет про это…
Не расскажет... а я расскажу.
Расскажу я о голосе, полном металла,
О руках, что тряслись исподволь,
О глазах расскажу я, в которых металась
Позабытая, давняя боль.
Расскажу, как внезапно задёргалось веко,
Как он тяжко, со всхлипом вздохнул,
Словно в жаркий Афган – тот рассказ человека
На мгновение снова вернул.
Расскажу, как над лугом сгущалась прохлада,
Как услышал он вдруг… соловья,
Из афганского пекла, из Дантова ада
Возвращаясь на «круги своя».
Приложение -- звуковой файл "МИР ТЕБЕ, АФГАНИСТАН". Стихи мои, музыка и пение сына - Ильи Киселёва. Эта песня транслировалась "Русским радио" на Афганистан в день 20-летия вывода войск. Послушайте, братцы.
В 1979 году единственным членом Политбюро, не поддержавшим решение об отправке советских войск в Афганистан, был А. Н. Косыгин, и с этого момента у Косыгина произошёл полный разрыв с Брежневым и его окружением. Вот это поступок!!!!! А все прочее - бессмыслица, пусть даже героическая.
Юрий Десяткин, 2014-02-16 15:31:022014-02-16 15:31:02 MSK
Совершенно согласна. Иногда смысл событий и поступков проявляется не сразу. В том числе и смысл героизма. Всё в мире имеет лицо и изнанку, смотря, откуда смотреть. ( Вот же ж тавтологию завернула! )
Pan Kowalski, нигде не нашел определение слова "героизм", в котором была бы привязка к понятию бессмысленый или осмысленный. По-моему, если человека ввести в заблюждение, он может совершить героические поступки даже во вред себе.Примеров масса, приведу один - Павлик Морозов.
Тамара Кошевая, для Вас, как я понял, смысл героизма Ваших песонажей еще не проявился. Для меня ясно, что было убито много русских и афганцев, наверное, в этом и заключался смысл афганской войны.
Юрий Десяткин, 2014-02-17 00:07:432014-02-17 00:07:43 MSK
Как достаточно цинично говорится, гибель одного человека - трагедия, гибель миллионов - статистика. Если на то пошло, то в презервативах и вне оных погибло больше людей, чем во всех мировых войнах вместе взятых. Я не намерена судить, или оправдывать войны. Они были, есть и будут существовать до тех пор, пока люди рвутся к власти и господству над миром. Или хотя бы над частью мира. Всё относительно и всем воздастся по их делам. А задача поэта, и это моё убеждение, достучаться до людских сердец, а не стучать по их и так задолбанным мозгам.
Как говорят циники, человек способен на геройство в трёх случаях: 1) когда он недооценивает опасность по незнанию или самоуверенности, 2) когда ему нечего терять, 3) когда он в состоянии изменённого сознания ( под гипнозом, под кайфом, в состоянии аффекта и т.д.). Но если эти действия спасли кого-то от верной смерти - это и есть смысл. И неважно, какая последовательность событий к этому привела: бытовой пожар или глобалистские политические игры разных мудаков. Жаль, что большинство героев затыкают собой чью-то дурь, корысть и предательство, а не силы стихии.
pan Kowalski, 2014-02-17 17:32:332014-02-17 17:32:33 MSK