ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
 Авторское произведение Смешные стихи  | Сообщить модератору

ПОЗДРАВЛЕНИЕ ЗАЩИТНИКАМ С 23 ФЕВРАЛЯ

ПУТЬ ПЛОДОРОДНОГО ПОЛУМЕСЯЦА


Транс-исторический авантюрный роман

В романе использованы литературные памятники древнейших цивилизаций Востока, собрать которые воедино и адаптировать для современного читателя само по себе не лишено смысла, - при бережном отношении к первоисточникам, несмотря на иронический тон, который понадобился для того, чтобы снять налет сакральности и обнажить чисто бытовое содержание. Но дидактический аспект это лишь одна сторона замысла. Многое из происходящего сегодня становится понятным, если посмотреть издалека, отторгнув от себя нынешнюю рутину насколько это возможно и поместив ее в иную среду. Изменилось ли что-нибудь в человеческой природе за пять тысяч лет, отделяющих нас от древних шумеров, несмотря на появление различного рода гаджетов? Есть подозрение, что в этом измерении технический прогресс никоим образом себя не проявляет, но об этом пусть судит читатель, если, конечно, дочитает до конца.



СОДЕРЖАНИЕ


Предисловие
Пролог

Часть 1. СТРАННИКИ

Глава 1.   Пикник на обочине
Глава 2.   Нет грешной жизни конца
Глава 3.   Любовь умножает народ
Глава 4.   Бродячей судьбины тропа
Глава 5.   Чаша обмана
Глава 6.   Плоды мандрагоры
Глава 7.   Принцип отбора
Глава 8.   Возвращение блудного сына
Глава 9.   Ясновидец
Глава 10. Хлебная дипломатия
Глава 11. Не бойся, не лги, не проси
Глава 12. Живет в каждом страннике бог

Часть 2. РУИНЫ ИМПЕРИИ

Глава 13. Вольный ветер пустыни
Глава 14. Надежда умирает последней
Глава 15. Бедняк из Ниппура
Глава 16. Сезам
Глава 17. Эквилибристка
Глава 18. Метаморфозы
Глава 19. Путь к себе
Глава 20. Кара богов
Глава 21. Теодицея
Глава 22. Чистилище
Глава 23. Пророк
Глава 24. Бремя власти

Эпилог




ПРЕДИСЛОВИЕ


С рождения видится мне
навязчивое сновиденье:
как будто бы я всякий раз
на некие грабли встаю.
Свой лоб, поврежденный во сне,
рукой потираю весь день я
и неадекватностью фраз
семью удивляю свою.

Но взгляд в окружающий мир
приносит мне успокоенье,
когда вижу через стекло
вагона метро впереди,
что едет другой пассажир,
рукой упираясь в колени,
и держит ладонью свой лоб, -
выходит, что я не один!

Не ведаю, кто положил
на нашем пути эти грабли,
и, главное дело, зачем
идти, спотыкаясь о них?
Зачем нам искать миражи,
садясь на бумажный кораблик,
и вечно ходить без ключей
в дырявых карманах своих?

Что нас заставляет блуждать
дорогами странствий веками,
не представляя куда
дорога в итоге ведет? -
и тысячи лет, как вода,
точить неуступчивый камень
с надеждою, что по следам
потомок дорогу найдет.

Что это за сила – нужда?
А, может быть, лишь любопытство,
с которым игривый щенок
пробует носом огонь,
не устает побуждать
нас оставлять прежний быт свой,
чтобы у новых дорог
временно строить другой?

Не прописала закон
свой человеку природа,
предпочитая ему
слаженный дом муравья.
Поэтому мы испокон
века все бродим и бродим,
решая вопрос: почему,
если ты слаб, то прав я?

Неплохо бы встать на пути,
законы создать и версту к ним,
да выстроить правильный дом,
пригодный на все времена.
Но вот беда! - дальше идти
сможет тогда лишь преступник,
а, значит, своим чередом,
наградою станет вина.

Так, может быть, прав Ломброзо,
что все мы преступны с рожденья,
поставив на благо свое
в развитии главную цель?
И есть ли при этом резон
в этических предубежденьях,
что якобы мы признаем
добро во всевышнем отце?

Вопросы нетрудно задать,
труднее за это ответить.
Гений людей, что ни век,
ищет на вызов ответ.
Пока путевая звезда
будет сиять на рассвете,
будет искать человек
ответа, которого нет.

Имеет ли право актер
переиначивать роль,
которую предусмотрел
в спектакле ему драматург?
А если в судьбе режиссер
повелевает игрой,
то как создается портрет
неординарных фигур?

Расписанные по статьям
законы дают нам ключи
к дверям, где получит ответ
любой театральный вопрос.
Но как на вопрос бытия
разумный ответ получить?
Возможно, его просто нет,
или совсем он не прост.

Извечный вопрос бытия
поставлен был в древнем Шумере:
где пункт наш конечный, и что
первичное - жизнь или смерть?
Бессмертье крадет там змея,
и карой отступникам веры
все тот же всемирный потоп
смывает греховную твердь.

Решений немало легло
на обожженную глину,
и бездну поэзии в ней
находит ученый лингвист.
Оставило чье-то стило
рассказы Син-Леке-Унинни.
Но главный вопрос с прежних дней
до нынешних - так и повис.

Ну что же, поставим и мы
сегодня все тот же вопрос,
пытаясь пример проследить
возможных решений его
среди временной кутерьмы
реальных событий и грез,
а за ошибки судить
не будем, друзья, никого.

Вперед, в путь-дорогу! Итак,
пред вами роман социальный -
не боевик, и на том
можно бы книгу закрыть
да показать свой кулак,
если вдруг автор нахальный
на ночь заявится в дом
корни семейные рыть.

Но не спешите! Как раз
автор романа застенчив -
предпочитает иметь
лишь исторический фон,
чтобы представить рассказ
вам про мужчин и про женщин
как непрерывную сеть
в круговороте времен.

Герой – это каждый из нас,
и все совпаденья случайны.
Что ныне взошло, то росло
пять тысячелетий назад.
В бурлящем движении масс
народных, как было в начале
добро в столкновенье со злом,
так массы и ныне бузят.

Зло и добро так и сяк
перемешали столетья,
но автор ни доброго зла,
ни злого добра не создал.
С какою бы целью рыбак
свои не забрасывал сети,
а рыба, какою была,
такою и будет всегда.

Не перечесть рыбаков
тех, кто забрасывал невод
в море житейских забот
с доисторических пор.
Кто-то ловил в нем закон
божьего дара и гнева,
кто-то искал анекдот,
чтобы писать всякий вздор.

Не может на месте пустом
роман появиться толковый,
равно как нельзя написать
и богословский сюжет.
Всегда есть источник, и в том
не вижу греха никакого,
что всем нам дана благодать
народной молвы много лет.

Из уст переходят в уста
сказания и анекдоты.
Неисчерпаем родник
глубинной народной молвы,
и часто в отдельных местах
писаний знакомое что-то
случившемуся в наши дни,
наверное, видите вы.

Быть может, служитель иной
религиозного культа
увидит в нелегкой в судьбе
героев библейский сюжет.
Богата ли жизнь новизной? -
как в книги ее не пакуй ты,
она повторится в тебе,
рождающемся в неглиже.



ПРОЛОГ

Богат и красив город Ур,
высокой стеной огражденный.
Величественный зиккурат
увидишь ты издалека.
К подножию древних фигур, -
людьми, а не богом рожденных, -
пройди через тысячи врат
в далекие эти века.

Там, на высоком холме
в центре великого града,
храм, как библейский ковчег,
меж облаками плывет.
Остались за ним по корме
царство Шумеро-Аккада
и двадцать первый век -
как наш, только наоборот.

Вход к алтарю и во двор
храма высок и наряден.
Там сторожит медный лев
строй мозаичных колонн.
Не отвести от него
нам изумленного взгляда.
Смотрит на нас барельеф
с львиноголовым орлом.

Внешне кирпичный фасад
синей глазурью украшен.
По фризам, внутри, хранит он
ряды мозаичных картин,
и с нами они говорят
о жизни, похожей на нашу,
что в вечном потоке времен
в ковчеге плывет взаперти.

Там по зеленым лугам
тучные бродят стада,
женщины из молока
делают масло и сыр.
Молятся своим богам
дети любви и труда,
веря, что там, в облаках,
ждет их безоблачный мир.

Ну а в квартале жилом,
от гавани неподалеку,
жил-был с семьею своей
обыкновенный старик.
Он выстроил крепкий свой дом,
и как положено, к сроку,
послал бог ему сыновей –
их было, как водится, три.

Был каждый из них - молодец!
Сын младший, Аран, был галь-уку, -
носил он наряд боевой
и в армии царской служил.
Нахор – средний, как и отец,
в торговле набил себе руку:
агентом – дамкаром, он свой
в хозяйственном ведомстве был.

Абрам же, сын старший, пошел
служить по финансовой части.
Взимая налоги в казну,
имел он приличный калым.
И было бы все хорошо,
да приключилось несчастье,
когда царь их, Ибби, ко дну
пошел вместе с царством своим.

Не защитила стена
на западе от бедуинов,
которую в прошлом создал
царь Ура наследный, Гимиль.
Степных амореев волна
ее превратила в руины,
и хлынула степь, как вода,
Евфрат заполняя людьми.

Грозил на востоке Элам.
По горному склону спуская
отряд за отрядом на Тигр,
он слал террористов вперед.
И не было меры для зла,
и плакал, не умолкая
от этих воинственных игр,
шумеро-аккадский народ.

Не обошла стороной
лихая беда старика.
В одном из сражений Аран
геройски погиб за царя.
Беды не бывает одной:
в разрушенном царстве никак
с народа налог не собрать -
доход старший сын потерял.

Настал в Междуречье закат
для третьей династии Ура.
Единому солнцу, без сил,
с небес предстояло упасть.
Суверенитетов парад
по городам шел аллюром -
Ларса, Эшнунна, Иссин
брали удельную власть.

Патриотично трубя
марши, чиновник матерый
спускал тихо, на тормозах,
обязанностей своих груз,
и обогащали себя
жулики да мародеры,
обрушивая на глазах
Шумеро-Аккадский Союз.

Как быстро меняется мир!
Всего лишь полвека назад
сиял царь могучий, Шульги,
как солнце с небесных высот.
Соседи - шумер и семит -
глядели друг другу в глаза,
и вырос под светом благим
единый союзный народ.

Великодержавной рукой
он сдерживал горцев востока -
смирил луллубеев, Элам,
назначил патэси в Аншан.
В Сирийской степи, за рекой
Евфратом, в сраженье жестоком
на поле смиренно легла
степных амореев душа.

Не смели идти поперек
хурриты ему и гутеи.
Ходил он в Субарту войной
и Азии Малой грозил.
Царям мы не ставим в упрек
безумную эту затею
подняться людскою волной
к вершинам миров из низин.

Но слаб человеческий род
великой своею гордыней -
богов подменяют цари,
патэси царями глядят.
Свой культ царь Шульги создает,
себя вознося как святыню.
Держава гниет изнутри,
и смертные пьют этот яд.

И сила державной волны,
поднятой снизу, слабеет.
Народная масса потом
с вершин устремляется вниз.
Оплот нерушимой стены
взрывается пеною белой,
и снова всемирный потоп
господь исполняет на бис.

В преддверии этой беды,
неодолимо грядущей,
собрал старый Фара детей
своих на семейный совет.
Поставив вопрос молодым:
что следует делать им в гуще
тревожных событий? - хотел
от них однозначный ответ.

Сын старший ответил: «Бежать! -
я выход один только вижу.
Не будет житья никогда
на перекрестке дорог.
Нам здесь не собрать урожай.
К ханаанянам поближе
перебираться, видать,
нас вынуждает наш бог».

«Ну, нет! – средний сын возразил, -
мне для торговли успешной
нет места лучшего, чем
на перекрестке дорог.
Давно уже свой магазин
у ханаанян есть, конечно -
все схвачено у богачей!
Велит здесь остаться мой бог».

Сын младший спокойно молчал
в свежей глубокой могиле.
Его бог уже ничего
не сможет ему пожелать.
Из двух однозначных начал,
равных по духу и силе,
Фара своей головой
вынужден был выбирать.

Империя Ура падет –
подсказывал жизненный опыт.
Искать чудеса в решете
не позволял здравый смысл.
Никто и нигде нас не ждет,
и сколько по миру ни топай,
везде уже есть паритет
богатства, тюрьмы да сумы.

«Давно, - молвил мудрый старик, -
зовет меня сердце в Харран,
к могилам родных и друзей,
где тени былого живут.
Мир непостижимо велик!
Домой возвращаться пора
Путем Полумесяца - все
его Плодородным зовут.

И если вам жить суждено
в начале пути и в конце,
в Харране могила моя
будет опорой Пути.
Вы - как два ведра на одном
моем коромысле, и цель
моя – на ногах устоять
и ведра домой донести».

Вставало кровавой зарей
над Уром светило востока.
Не слышно в лесной полосе
птиц певчих, лишь – ропота звук…
Старик Фара медленно брел
средь беженцев, в общем потоке,
Путем Полумесяца – все
его Плодородным зовут.

Шел рядом сын старший, Абрам,
с женой благоверною, Сарой.
Покинул пенаты и сын
Арана покойного – Лот.
Обоз нажитого добра
за ними тянул осел старый,
но каждый с собою носил
груз предстоящих забот.

Остались в родимой земле
торговая лавка Нахора,
дом милый да свой огород,
ставший навеки чужим.
И рухнул Союз! - взяли в плен
царя победители вскоре,
а у парадных ворот
лишь черный ворон кружил…

Шло время, незримой рукой
врачуя житейские раны.
В Харране, смекнув что и как,
Абрам быстро на ноги встал.
Но в мыслях он был далеко -
в далеких неведомых странах.
Искать свой удел мужика
звала голубая мечта.

Мечтать нам не вредно, да вот
есть верность сыновнему долгу.
Отца без присмотра Абрам
оставить в Харране не мог.
Кружил бытовой хоровод
без всякого смысла и толка,
и гневался по вечерам
зовущий вперед его бог.

Всему есть отмеренный срок,
и каждому есть своя доля.
Навек старый Фара уснул,
свою жизнь достойно прожив.
Оставил он детям урок
судьбы со свободою воли,
где нечего ставить в вину,
и не о чем больше тужить.

И похоронил его сын,
оставив на добрую память
могилу в лесной полосе,
где странникам птицы поют.
Висит на ней, словно весы
на коромысле с плечами,
Путь Полумесяца – все
его Плодородным зовут.



Часть 1

СТРАННИКИ




Глава 1
ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ

Абраму господь наказал:
«Ты с этой земли уходи! -
обычаи предков оставь,
покинь дом отца своего.
Открою твоим я глазам
немало дорог впереди.
Найди путь в иные места,
живи там своей головой.

Произведу от тебя
однажды великий народ,
благословлю навсегда,
возвышу имя твое!
Пусть страннику благоволят
дороги - иди мой герой!
Любого проклятью предам,
кто странникам в спину плюет».

Пошел в путь-дорогу Абрам
вперед, как господь указал.
Он был человек молодой -
годов, этак, семьдесят пять.
Когда он покинул Харран
с супругою Сарой, он взял
племянника Лота с собой -
ну, как сироту-то бросать?

Помимо того, он забрал
с собою имение все;
имуществом, что приобрел
в Харране, заполнил арбы.
Всех слуг взял с собою Абрам,
и даже последний осел
в обозе уныло побрел
в дорогу по воле судьбы.

И вот показалась когда,
земля, где живут хананеи,
явился господь из дубрав
и слово Абраму сказал:
«Тебе эту землю отдам,
живите и пользуйтесь ею».
И там благодарный Абрам
свой жертвенник богу создал.

Оттуда он двинулся в путь
к горе, на восток от Вефиля.
Там новый хозяин, подстать,
поставил роскошный шатер.
Но долго не мог он заснуть, –
ох, как бы осла не стащили! -
Вефиль-то – рукою подать,
и Гай – недалеко от гор.

Все понял Абрам поутру -
откуда ночные сомненья.
Был голод великий кругом
на той Ханаанской земле.
Увидев как толпами прут
голодные ханаанеи
и предполагая погром,
он скрылся на верном осле.

В дороге Абрам поминал
и господа имя и мать.
Едва поспевали вослед
жена его Сара и Лот.
Смещаясь на юг, он не знал:
ну, как же найти благодать? -
гадал, как его на осле
египетский примет народ?

У самых Египта границ
его, наконец, осенило.
На Сару, жену, поглядев,
он ей осторожно сказал:
«Уверен я, Сара, что лиц
нет милых в окрестностях Нила.
В Египте не сыщешь нигде
красивые брови, глаза!

Там женщин берут по цене
высокой. Прекрасна ты видом!
Лишь только увидят, поверь,
тебя египтяне со мной,
то скажут: «Красивой жене
с таким оборванцем жить стыдно!»
Быть битой моей голове,
тебя же оставят живой.

Скажи всем, что ты мне сестра,
когда в благодатный Египет
придем, дабы мне хорошо
там было бы ради тебя.
Не скажешь – пред господом страх
все соки тогда твои выпьет,
когда за моею душой
он явится, в гневе скорбя».

Случилось все именно так,
как мудрый Абрам говорил.
От Сары своей египтян
не думал отваживать он.
Когда же ее красота
дошла до вельможных светил, -
узнав, что ее все хотят, -
красавицу взял фараон.

Так зажил Абрам хорошо
в Египте-то ради нее,
что некуда было девать
рогатый упитанный скот.
Он здесь наконец-то нашел
заветное счастье свое.
Немыслимую благодать
за Сару воспринял и Лот.

Имущества стало не счесть:
ослы, и рабы, и рабыни,
и лошади – полный загон,
и даже двугорбый верблюд.
Но в деле за Сарину честь
господь сам участие принял.
Познал гнев его фараон
и, в целом, египетский люд.

Когда, наконец, фараон
дознался откуда напасть,
призвал он Абрама к себе
и строго его отчитал:
«Я понял, за что бог Амон
ослабил мне плотскую страсть.
Женой была Сара тебе,
а ты мне о том не сказал.

Со мною ты сделал конфуз,
солгав, что она - лишь сестра.
Я мог ее сделать женой,
свершив непростительный грех.
Снять этот непрошенный груз
с Египта настала пора.
Бери свою Сару с собой
да вон выметайся скорей!»

И сколько Абрам ни радел,
остаться - не вышло, никак.
Уж так фараон повелел,
а воля монарха – закон.
Абрама, жену, лошадей
и весь многочисленный скарб, -
выдав полсотни телег, -
вывели вон за кордон.

Шло солнце уже на закат.
Абрам со своею женой
и всем, что Египет им дал,
стали бездомными вдруг.
Но был Абрам очень богат -
уехал он с полной мошной.
Господь не обидел - всегда
избранникам, знать, подают.

И Лот, что с Абрамом ходил,
весьма состоятельным стал:
и мелкий, и крупный был скот,
и много другого добра.
Земля, что была впереди,
двоих не вмещала, настал
момент, значит, в жизни такой,
когда им делиться пора.

Имущество так велико,
что было ни сесть им, ни встать.
Дошли даже слухи о том,
что был мордобой пастухов.
А выгон, где пасся их скот,
повадились часто топтать -
сперва хананеи скотом,
потом ферезеи с сохой.

Сказал как-то Лоту Абрам:
«Уж коли с тобой мы родня,
давай навсегда прекратим
раздоры все и мордобой.
Здесь тесно становится нам,
так ты отделись от меня.
Господь не оставит в пути.
Не вся ли земля пред тобой?»

Лот очи возвел на восток.
Бог весть, что он там увидал,
но в голове почесал,
а значит, задумался он.
Тогда орошалась водой
неплохо земля Иордан -
богата как сказочный сад,
в цветах как Египетский сон.

Ее себе Лот и избрал.
Вот так разделились они:
в земле Иорданской – жил Лот,
Абрам – в Ханаанской земле.
Не знали ни Лот, ни Абрам,
что вскоре господь учинит, -
какой ждет Содом переплет,
что ангелам он повелел.

Не знала в минувшие дни
земля вечных странствий покоя.
Как только устроился Лот
в Содоме, случилась война.
С союзниками учинил
тогда царь Элама такое,
что плакал содомский народ,
и в горе покоя не знал.

Под гнетом Элама несли
двенадцатилетнее иго
Содом и Гоморра в числе
окрестных других городов.
Но клин натолкнулся на клин,
когда, вместо пошлины, фигу
увидел Элам и вослед
войною пошел на Содом.

В пустынной долине Сиддим, -
где ныне уж Мертвое море
соленою плещет волной
в расщелине грешной земли, -
воинственный клич разбудил
пески, звон мечей ему вторил,
когда о полуденный зной
на битву сошлись короли.

И в сече жестокой тогда
верблюды смешались с ослами, -
четыре Эламских царя
карали мятеж пятерых.
В сраженье врагов побеждать
содомцам не выпала слава;
разбитый мятежный отряд
в горах свою доблесть зарыл.

Бежавших от смерти царей
спасли соляные пещеры.
Не ведали там они как
победу справляет Элам, -
как враг от добычи дурел,
как плакал народ от ущерба,
как зло ликовало, пока
на дело не вышел Абрам.

К нему из Содома пришел
один из людей уцелевших
и с плачем поведал о том,
какая случилась беда.
Абрам не на шутку взбешен
от вести такой был, конечно,
и все беспокоился, что
племянник его пострадал.

Собрал на военный совет
друзей он и без промедленья
вооружил за свой счет,
чем мог, триста двадцать рабов.
И с этой ватагой, чуть свет,
он выступил, чтобы из плена
был вызволен родственник Лот.
Да здравствует к ближним любовь!

За вором он шел по пятам,
надеясь на дерзость и случай.
И вот темной ночью, когда
противник в пути подгулял,
ему час возмездья настал -
обрушилась грозная туча!
Там стрелы неслись - не вода -
и сеяли смертью поля.

Окрасила кровь реку Дан
недалеко от Дамаска,
и то, с чем не справились пять
союзных Содому царей,
Абраму осилить бог дал.
Свобода, как чудная сказка,
настала для Лота опять.
Дай бог, не терять ее впредь.

Когда возвращался домой
Абрам после славной победы,
содомский царь остановил
героя букетом мимоз.
Вернув свою власть, гегемон
его пригласил отобедать,
а хлеб и вино в знак любви
священник Абраму поднес.

Абрам принял дар от него
и благословение церкви,
за это пожертвовав ей
трофея десятую часть.
Тут местный царь разговор
затеял, трофеи отвергнув,
о сдаче содомских людей,
захваченных в плен невзначай.

«Клянусь я, - ответил Абрам, -
всевышнему богу-владыке!
Ни нитки, ни даже ремня
от обуви я не возьму.
Зачем это мне? - чтобы врал
ты всем, что именьем великим
обогатил ты меня?
Не надо излишних мне смут!

Добро все свое забирай
с учетом того, что по праву
союзникам принадлежит -
кто дрался плечами к плечу.
Да вычти, что съела вчера
моя боевая орава,
а я, чтобы не было лжи,
свой ныне обед оплачу!»

Вот так бы да каждый из нас
себя уважал пред царьками! -
знал цену великих побед
и цену себе самому.
Народных бы не было масс,
дурачимых дураками,
но я сомневаюсь, что бед
не стало бы вовсе и смут.

Вернулся Абрам со щитом,
и после таких происшествий
ему бог привиделся вдруг
и так, между прочим, сказал:
«Твой щит - это я, помни то,
что я берегу от нашествий
твой дом и еще, милый друг,
тебе я сюрприз заказал…»

И, этак, мигнул бог ему,
как будто бы интригуя.
Однако, наш славный герой
интригами был не силен:
«А что ты мне дашь? - не пойму.
Детей завести не могу я -
приказчик уж мыслит порой,
что будет наследником он».

Нахмурился бог: «Что за чушь
несешь ты, Абрам, предо мною?
Наследниками для тебя
приказчикам быть не к лицу.
Терпи, если взялся за гуж, -
я скоро тебе все устрою!
Придет время, и от ребят
не будет отбоя отцу».

И чтобы Абрам уяснил
свои перспективы наглядно,
бог вывел его за порог
и в небо перстом угодил:
«На бездну ночную взгляни.
Там звезды – сочтешь ты их вряд ли.
Таким же и будет твой род -
потомков не счесть впереди.

Тебя я из Ура послал
осваивать новые земли
за тем, чтобы их передать
тебе во владение все.
Народам не будет числа
на этой земле, только всем ли
дано поселиться сюда,
оставив народный посев?

Упорство твое пусть и труд
осуществят мою волю.
Другого пути не дано
на обетованной земле.
Ни то в порошок изотрут
твой род конкуренты, соколик.
Тому, что так заведено,
причиной - Адамова лень».

Абрам долго думал во сне,
пытаясь осмыслить задачу.
Суть, в целом, понятна, но все ж
практический смысл ускользал.
Везде хорошо, где нас нет,
а там, где мы есть – все иначе.
И что же? – себя не спасешь,
не смогут спасти чудеса?

«Но Господи! как же узнать
о том, что землей я владею? -
воскликнул в бреду человек,
не в силах судьбу угадать, –
Дай мне хоть какой-нибудь знак
о праве на земли те, где я
хочу поселиться навек,
чтобы хозяином стать».

«Я лучше тебе покажу! -
ответил Господь. - Ты на доли
живое ножом раздели,
затем и узнаешь ответ.
Живое привыкло к ножу:
вон горлица вьется и голубь,
коз, овнов полно и телиц.
Дерзай и поймешь, человек!»

Проснувшись, Абрам вышел в хлев,
животных своих взял по штуке,
рассек их ножом пополам,
лишь птичек поймать не сумел.
Куски разложил на земле
по правилам божьей науки,
решив, что лишь этим делам
свершиться господь разумел.

Однако случился сюрприз -
господь был на выдумки мастер!
Почуяв добычу, к столу
нагрянули полчища птиц.
Все хищники тучей неслись,
и мухи кружились. С напастью
бороться он вызвал всех слуг,
и то не хватало десниц.

С нашествием силы земной
сражался Абрам до заката;
умаялся - просто беда!
Не чувствуя ни рук ни ног,
забылся он сам крепким сном,
и вся боевая бригада.
Кошмарный урок преподал
ему в назидание бог.

И ужас великий, и мрак
приснились ему этой ночью:
вороны кружились? - ни то
шла кругом от них голова?
Себя ощущал как дурак, -
что бог ему этим пророчит? -
и часто мучительный стон
во сне его одолевал.

Назавтра Господь разъяснил
физический смысл представленья:
«Знай, будут потомки твои
пришельцами в этой земле.
Их будут хулить и казнить,
поставят враги на колени,
не будет отечества им
на долгих четыреста лет.

Но время настанет, поверь,
и праведный суд состоится.
Живет угнетенный народ,
самосознанье храня.
Надеюсь, ты понял теперь,
что падалью кормятся птицы?
Не падай же! - наоборот,
живи здесь и мух отгоняй».

Шло солнце уже на закат,
и тьма над землею сгущалась,
когда засверкали огни
над мясом, и дым повалил.
И духом жаркого ласкал
Абрама господь на прощанье.
Сюрпризом его был пикник
у обетованной земли.


Глава 2
НЕТ ГРЕШНОЙ ЖИЗНИ КОНЦА

Пустыня Сиддим, между тем,
испытывала напряженье, -
как знать, может быть исподволь
ввиду человечьих грехов.
Мужчина ли в бане потел,
катились ли слезы у женщин,
все здесь собиралось, и соль
скопилась за много веков.

В земле же, во многих местах,
собрались природные газы,
и, выход найдя, кое-где
бил гейзер горячим ключом.
Все было здесь как-то не так -
народ вел себя безобразно,
творя иногда беспредел.
Господь этим был огорчен.

И ангелам он приказал:
«Доносятся вопли ко мне,
что грех одолел города -
Гоморру, а также Содом.
За тем ли я землю создал,
что грех поселился на ней?
Узнаете правду, тогда
греховный разрушите дом!»

Вот как-то в Содом ввечеру
спустились два ангела скрытно.
Лот, сидя у главных ворот,
посланцев увидел вблизи.
Буквально сказать не берусь,
чем там занимался друг ситный -
считал беззаботно ворон,
а, может, под нищих косил.

Поспешно он на ноги встал,
поняв, что не бедны мальчишки;
к земле поклонившись лицом,
сказал: «Государи мои!
зачем вам в отеле места? -
воняет клопами там слишком.
Вам больше подходит мой дом –
он тут, недалёко, стоит.

Как раб ваш, даю вам совет:
ночуйте и ноги умойте;
передохнув, поутру
свой дальше продолжите путь».
Ответили ангелы: «Нет,
еще неизвестно какой ты
раб божий – нам враг или друг?
На улице лучше уснуть».

Не отставал от них Лот.
И вот, наконец, согласились
пришельцы на четверть цены
от той, что запрашивал он.
Им вкусный поставили плов, -
они на еду навалились;
им хлеб испекли - пацаны
припрятали хлеб на потом.

Еще не легли они спать,
как шум на дворе услыхали.
Там грешный содомский народ
собрался – и стар был и млад.
Вдруг начали в двери стучать, -
плевать им, что там отдыхали!
Юнцы получили урок –
впервые услышали мат.

Содомский народ гомонил:
«Где люди, пришедшие на ночь?
Слыхали, что мальчики там, -
проверить настала пора!
Пусть - ангелы даже они,
отдай нам, и мы их познаем:
какая у них красота,
каков он, блаженный их рай?».

Лот вышел к народу один
и, дверь отирая штанами,
сказал тихо: «Братья мои,
прошу вас, не делайте срам.
Две дочери я породил,
они еще мужа не знали.
Я лучше к вам выведу их,
уж коли приспичило вам.

И делайте с ними двумя,
ребятушки, все что угодно,
лишь только клиентам моим
проверку не делайте здесь.
Познанием двух пацанят
в Содоме не сделать погоды,
а мне поведеньем таким
вы бизнес порушите весь».

К нему подступила толпа,
и первый – хозяин отеля:
«В Содом ты недавно пришел,
не знаешь содомский уклад.
В отеле, к голодным клопам,
тебя мы навечно поселим.
Там будет тебе хорошо,
найдется там много услад!»

И стали они подступать
к нему, чтобы выломать дверь.
Но ангелы вовремя вдруг
ответили залпом петард.
Пытаясь людей отогнать
от двери без лишних потерь,
они подожгли все вокруг,
и бросился люд на пожар.

Лот тоже хотел побежать, -
есть стадное чувство такое, -
но ангелы в дом завели
его, дверь закрыв на засов.
И люди содомские, - глядь! -
сраженные слепотою,
носили с водою кули
в течение многих часов.

А в доме у Лота, меж тем,
признались ребята краснея:
«Петарды Господь нам вручил
и дал кое-что посильней.
Найди в этом городе тех,
кто дорог тебе, поскорее
и сколько есть духа скачи
подальше на добром коне.

Мы утром Содом истребим,
а с ним заодно и Гоморру.
Господь нам задание дал,
и мы его выполним в срок.
Тебя же спасти мы хотим,
как праведника, который
как видно, еще никогда
не ведал содомский порок».

Обеспокоенный Лот
направился к добрым знакомым,
которым своих дочерей
устал он уже предлагать.
Сказал им: «Не выживет тот,
кто завтра останется дома!»
Они явь признали за бред
и снова откинулись спать.

Едва запылала заря,
как Лота с постели подняли:
«Беги что есть духу! - жену
бери да своих дочерей».
Поскольку же медлил он зря,
с боков его ангелы взяли
и, сзади для скорости пнув,
вышибли вон дверей.

Взглянул он назад на ходу,
его вразумили пинками:
«Спасай свою праведность Лот! -
ушел, так назад не гляди.
Пусть грешники в муках падут,
соленым грехом истекая.
Когда гнев господень придет,
немедленно в гору иди».

И высыпал серу с дождем
господь на Содом и Гоморру.
Потом справедливым огнем
господь ниспроверг города -
и все, что грешило кругом,
в ближайших окрестных просторах,
и все, что ни духом, ни сном
не знало греха никогда.

Жена же, - сама простота! -
внутри любопытством сгорая,
мельком оглянулась назад
и тут же застыла столпом.
Вот так и стоит она там -
от грешной окрестности с краю,
навеки раскрывши глаза
на вечно горящий Содом.

А Лот прямо в гору пошел
и там поселился в пещере.
С ним дочери жили одни
вдали от больших городов.
Он вход укрепил хорошо,
законопатил все щели
и прожил в пещере все дни
до самых преклонных годов.

Однажды, уже перед сном,
сказала вдруг старшая - младшей:
«Отец наш становится стар,
и нет подходящих мужчин.
Давай напоим мы вином
его допьяна – нет преград же
во сне, чтобы мужем он стал
и нас бы любви научил».

Они напоили отца
вином в эту первую ночь.
Дочь старшая тайно вошла
и ночь разделила с отцом.
А Лот и не видел лица -
не ведал, что старшая дочь
той ночью женою была,
тайком возрождая Содом.

Наутро проснулась она
и с младшей сестрой поделилась:
«Ну, все получилось! - давай,
попробуем ночью опять.
Отца напоим допьяна
так, чтобы быть ему милость.
Черед твой учиться, ступай
к нему ты сегодня в кровать».

Они напоили отца
в другой раз, и он был не прочь.
Дочь младшая тайно вошла
и ночь разделила с отцом.
Лот пьяный не видел лица -
не ведал, что младшая дочь
второю женою была,
тайком возрождая Содом.

И время настало плодам
родится в пещере отца:
у дочери старшей был сын,
и младшая не отстает.
И строились вновь города,
и нет грешной жизни конца
покуда, - пусть даже один, -
ребенок по миру идет.

Наверное, скажет ханжа:
«Помилуйте, это ужасно!»
Согласен, но как поглядит
на это ненецкий народ?
Случись вдруг всемирный пожар,
и будет единственный шанс нам,
что новую жизнь возродит
грехом своим праведный Лот.


Глава 3
ЛЮБОВЬ УМНОЖАЕТ НАРОД

Абрам в Ханаанской земле,
странствовал с места на место.
Царям он не раз представлял
жену свою, Сару, сестрой.
Герарский царь Авимелех –
последний муж вечной невесты –
нимало шекелей отдал
в плену у напасти такой.

Вот как-то при входе в шатер,
во время припëка дневного,
явился Господь из дубрав,
и слово услышал Абрам:
«Пусть будет у Сары дитë,
когда я приду сюда снова.
В земле Ханаанской пора
настала размножиться вам».

Такие слова услыхав,
Сара свой смех не сдержала.
Абрам да и Сара давно
уж были в преклонных летах,
и не было в мире греха,
какого она не свершала,
за-ради Абрама женой
навеки бесплодною став.

Господь грозно бровью повел,
желая у Сары узнать:
«Не стал ли я клоуном вам,
сказавши смешные слова?»
Абрам подозренье отвел,
сказав, что струхнула она.
Но долго господь бушевал,
шатер не спаливши едва.

Шло время… В служанках была
у Сары одна египтянка.
Агарь в заглядение всем
фигуру имела и стать.
И Сара, божественный план
перевернув наизнанку,
народный Абрамов посев
решила с Агари начать.

Сказала Абраму она:
«Господь заключил мое чрево.
Чай, мне все равно не рождать
тебе перспективных детей.
Раз богом завещано нам
украсить потомками древо,
не следует более ждать -
иди ты к служанке моей!»

Абрам прекословить не стал.
И вправду, уже десять лет
он жил тут, а корни пустить
все было ему недосуг.
Господь ему землю отдал,
но в обетованной земле
кто после него будет жить?
А старость - уже на носу.

Столетний Абрам закрутил
с Агарью любовный роман.
Входил к ней и ночью и днем,
а Сару и знать не хотел.
Такой легкомысленный стиль
порой сводил Сару с ума.
Меж ними она, встав броней,
любви положила предел.

«Во всем виноват ты опять! -
так Сара сказала Абраму. -
Для дела служанка моя
направлена в недра твои.
Она же, зачав от тебя,
теперь вот меня презирает.
Попомни! - господь мне судья,
лишь он между нами стоит».

Абрам, не на шутку струхнув,
ответил разгневанной Саре:
«Служанка - твоя, делай с ней
что будет угодно тебе», -
а сам, обреченно вздохнув,
покинул лежанку Агари,
и Сарин не выдержав гнев,
решилась Агарь на побег.

В песках по дороге на Сур
имелся источник воды,
и ангел господень всегда
там вахту бессрочную нес.
Водою бурлил он сумбур -
прохожих пугал молодых,
и только Агарь увидав,
отчетливо ей произнес:

«Откуда скажи и куда,
Агарь, тебя черти несут?
Была ты у Сары рабой,
Абрамов несешь в себе плод.
Не часто в пустыне вода,
не так уж велик твой сосуд.
Смиренье рождает любовь,
любовь умножает народ.

Вернись же к своей госпоже
и ей покорись как раба.
Господь повелел мне сказать,
что знает страданья твои.
Он дал тебе сына уже.
Сын это любовь и судьба -
никто их не сможет отнять.
Его наречешь Измаил.

Он будет отличен от всех -
лохматый, как горный осëл…» -
И дальше сумбур, как всегда,
тот ангел водой забурлил.
Агарь от подобных бесед
сознанья лишилась, и всë
о чем ей бурлила вода,
в ней слышал один Измаил.

Вернувшись в сознанье, она
домой добралась восвояси.
Как видно, ее ожидал
у Сары холодный прием.
Но как ни бесилась жена,
Абраму к урочному часу
господь сына первого дал,
с ослиною шерстью на нëм.

Увидел господь, что дела
с приплодом пошли не туда,
и с тем, чтобы Сара еще
не наломала бы дров,
подул, и она зачала
ребенка в преклонных годах,
едва принимая в расчет,
что будет ребенок здоров.

«Старухою - грудью кормить! -
ругалась она, – Смех и слезы!
Сказал бы кто раньше о том,
тому не поверила бы.
Умеет народ посмешить
господь, погляжу я, твой грозный.
Деянья его – суп с котом!
Не надо такой мне судьбы!»

Насилу Абрам прекратил
ее разговор несерьезный,
и к сроку она родила,
и сына назвали Исак.
И в день, когда сын от груди
был отнят, там пир грандиозный
восславил божественный план –
Абрам был на это мастак.

Но Сара семейный скандал
впоследствии не прекратила.
Ей стало мерещиться вдруг,
что люди смеются над ней.
Все больше ее раздражал
насмешливый взгляд Измаила.
Она поняла: среди слуг
не следовало быть родне.

Абрама пилила она:
«Ну, выгони эту рабыню,
иначе подумают так,
что сын наш Исак - брат осла».
Абраму как быть? - он не знал,
Жалея приблудного сына,
проблему решать сам не стал
и богу запрос отослал.

Бог тут же прислал свой ответ:
«Не стоит тебе огорчаться
за сына рабыни твоей.
Ты семя ей дал - и шабаш!
Не думай о сорной ботве,
радей за своих домочадцев,
и Саре перечить не смей.
Исак – сын наследственный ваш».

Что делать? - Абрам поутру
взял хлеба и мех для воды,
Агари на плечи взвалил
и выставил с отроком вон.
Судьба ее сделала круг
от старой до новой беды.
В пустыню они забрели,
и не было там никого…

Воды не осталось в мехах,
последний закончился хлеб,
и сын Измаил под кустом
остался без чувств - умирать.
Агарь отошла за бархан,
где сына не видно с колен,
и плакала, зная о том,
что им не дожить до утра.

И плач тот господь услыхал,
и ангел к ней с неба воззвал:
«Не бойся, Агарь, видит бог,
что при смерти отрок лежит.
С колен поднимись, за бархан
ступай - там твой отрок упал.
Судьба он твоя, а любовь
великий народ возродит!»

Глаза ей тогда бог открыл:
колодец она увидала,
пошла и наполнила мех
водою, и пил Измаил.
И мужем он вырос, и жил
под солнцем пустыни, и стал он
живым воплощением тех,
любимым кто был и любил.



Глава 4
БРОДЯЧЕЙ СУДЬБИНЫ ТРОПА

Однажды, спустя много лет,
Абрама господь искушал
такими словами: «Абрам!
желаю я жертву принять.
Где твой долгожданный малец? -
угодна его мне душа.
Не нужен мне нынче баран -
Исака готовь для меня!

Возьми своего пацана,
любимого более всех,
и завтра, не медля, ступай
на гору, что я загадал.
Там сына пожертвуешь нам
в уплату за собственный грех, -
сожги, и не будет скупа
к тебе моя помощь тогда».

Назавтра Абрам рано встал,
осла в дальний путь оседлал,
двух отроков вызвал из слуг
и сына Исака поднял;
дрова для костра напластал
и, не раскрывая свой план,
отправился с сыном на юг, -
куда ему бог указал.

Пройдя трое суток пути,
возвел странник очи свои
горе, божий перст увидал
вдали, где им быть суждено,
и молвил, глаза опустив:
«Привал! Пусть осел мой стоит
со слугами здесь, а туда
мы с сыном пойдем заодно».

Был мрачен, как туча, Абрам;
дрова на Исака взвалив,
взял в руки огниво и нож,
и с тем они оба ушли.
Пред ними лежала гора
с завалами каменных плит,
где страх и сомнения - сплошь
по склону покорной земли.

И начал Исак говорить
Абраму, отцу своему:
«Отец, вот - дрова и огонь,
а где для закланья агнец?»
Ответил отец: «Затвори
уста свои, сын, потому
что промысел божий такой -
агнца сам усмотрит Отец».

Сомнения преодолев,
взошли они молча на гору.
Там жертвенник сделал Абрам,
точить дал Исаку ножи;
дрова разложил на земле
и мальчика, без разговоров
связав по рукам и ногам,
на жертвенник он положил.

Исак отрешенно молчал.
Рассудок ему не служил, -
не мог сопоставить никак
два слова: убийца – отец.
А позже во сне, по ночам,
все время точил он ножи,
и всякий раз крик двойника
под утро будил, наконец.

Но снова в кошмарном бреду
тянул отец руку к ножу,
на сына ее поднимал,
желая его заколоть.
И вновь ужас вьюгою дул,
неся беспросветную жуть
туда, где сходили с ума
и сын, и отец - кровь и плоть.

Но ангел господень воззвал
к сыноубийце с небес:
«Отец, ты десницы своей
на отрока не поднимай.
Дурная твоя голова! -
зачем ты с ножами полез?
Господь пошутил, ей же ей,
и ты это дело кончай!

Задача у бога проста:
узнать, что боишься ты бога,
что отпрыска не пожалел,
во всем исполняя закон.
Тебя награжу, коли так.
Есть овен в лесу по дороге, -
за рог буреломом взят в плен, -
так пусть будет жертвою он».

Пошел Абрам в чащу тогда,
барана привел за рога
и в жертву под полной луной
его вместо сына отдал.
Ему бог за это воздал,
сподобив еще настрогать
детей со второю женой -
от хеттов которую взял.

И в старости доброй Абрам,
пресыщенный жизнью, скончался.
Что было накоплено - все
в наследство Исаку отдал.
Из взятого в жизни добра,
до самого смертного часа,
один только верный осел
на заднем дворе его ждал.

Годам к сорока, вслед за тем,
женился Исак на Ревеке.
Ему приходилась она
троюродною сестрой.
Господь не давал им детей -
испытывал он человека,
но тверд был Исак, потому
что он - настоящий герой!

Был голод тогда на земле
страшнее, чем прежде он был,
когда шел в Египет Абрам,
и все обошлось хорошо.
Исаку же бог повелел
проклятый Египет забыть,
и он по отцовским стопам
к Авимилеху пошел.

Авимилех в те года
филистимлянский был царь.
Исак поселился в Герар
под видом холостяка;
Ревеку герарцам отдал,
как делал отец его встарь,
сказав им, что это сестра -
он новых путей не искал.

Ревека же, надо сказать,
была так мила своим видом,
что даже сам Авимелех
на женщину глаз положил.
А правду случилось узнать,
когда царь в окошко увидел,
что братец с сестрой, как на грех,
сомнительный сделал зажим.

Авимелех, приказав
Исака доставить к нему,
спросил: «Не твоя ли жена,
с тобою живет как сестра?»
Исак, опустивши глаза,
сказал: «Я солгал потому,
что голодно жить было нам,
и смертный преследовал страх».

Но царь разъярился как лев:
«Подумай, что с нами ты сделал!
А если бы с ней весь народ
совокупился на грех?»
И грозный монарх повелел
народу в подвластных пределах:
«Кто лжи прикоснется – умрет!
Да будет так. Авимелех».

Виновных, с мешком фуража,
отправил в края он глухие.
Исак на бесплодной земле
посеял последний ячмень.
Посильный его урожай
господь защитил от стихии,
вернув во сто крат ему хлеб,
о чем он и думать не смел.

Встречая рассвет, до темна
рабы его в поле трудились,
и тем богател человек,
себя возвеличив в трудах.
Народ же его проклинал, -
не знал он про божию милость,
лелея в своей голове
коварные планы вреда.

Соседи его, не снеся
к чужому имуществу зависть,
колодцы засыпали все,
местами включая свои.
С достатком каким иль босяк -
все камни в колодцы бросали.
Но камень народ не спасет
и страждущих не напоит.

Свой камень и Авимелех
подбросил в конечном итоге,
сказав: «Удалить с глаз долой,
того, кто богаче меня!», -
и выгнал Исака с полей,
дарованных страннику богом.
Гонимые волею злой
ушли до скончания дня.

Бродячей судьбины тропа
в долину людей привела.
Исак там раскинул шатры,
решив поселиться навек,
и снова колодцы копал,
и вновь благосклонной была
земля, где до поздней поры
свершает свой труд человек.

Господь оценил его труд -
жена, наконец, зачала.
Но дети в утробе ее
кулачный устроили бой.
Наотмашь лупил друга друг,
и бога Ревека звала:
«Нет мочи от этих боев!
Зачем это мне, боже мой?»

Господь ей ответил: «Терпи!
Родятся два племени впредь,
два разных народа грядут
и духом окрепнут в борьбе.
Дорогу их кровь окропит,
но сможет ее одолеть
народ самый крепкий, чей дух
не сломят и тысячи бед».

Настало ей время родить,
и вот двойники появились.
Был первый, - как сваренный рак,
весь красный, - косматый Исав.
Он шел напролом впереди,
а следом, - скажите на милость! -
за пятку цепляясь, шел брат,
в сноровке явив чудеса.

Так братья явились на свет.
У них были разные вкусы.
Звериный отыскивать след
любил с малолетства Исав.
И вот по прошествии лет
он стал звероловом искусным,
а Яков в домашнем в тепле
под мамину дудку плясал.

Ревека за кротость души
любила его бесконечно.
Исак же за дичь на столе,
напротив, Исава любил.
Однажды брат Яков решил
еду приготовить на вечер,
как вдруг воротился с полей
Исав, ничего не убив.

И брату сказал зверолов:
«Я голоден, дай мне поесть.
Устал нынче - просто беда!
Ждать ужина силы уж нет».
Но брат возразил: «За столом
поешь, – распорядок же есть! -
а хочешь теперь, так продай
свое первородство ты мне».

Исав молвил: «Коли помру,
тогда право первого – вздор.
Давай! для охоты моей
потеря - невелика».
И крепким пожатием рук
скрепили они договор.
Наелся Исав до ушей
и крепко уснул под закат.



Глава 5
ЧАША ОБМАНА

Косматый Исав был силен
по части прекрасного пола,
и двух дочерей хеттеян
себе он супругами взял.
Был занят охотою он,
был дом его – чистое поле.
Но вот от невесток житья
родителям нет – хоть убей.

Шли годы, отец постарел,
Стал немощен он и ослеп.
Но, дичь как и прежде любя,
к Исаву он благоволил.
Невинный его этот грех
с годами заметно окреп.
Не смейся, читатель, тебя
тоже ждет старость вдали.

Однажды бессильный отец
к постели Исава призвал,
сказав: «Постарел я, сын мой,
не знаю дня смерти моей.
Тошнит от домашних овец,
а дичью полна голова.
Лишь ты, зверолов, мне бы смог
помазать душевный елей.

Свое снаряженье возьми,
лук верный и полный колчан,
на вольный простор поспеши,
проворную дичь налови.
Ты ей старика накорми -
развей мне тоску и печаль.
Тебя, сын, пока буду жив,
душа моя благословит».

Исаковы эти слова
Ревека услышала тайно.
Дождавшись, когда зверолов
в поля на охоту ушел,
взялась срочно Якова звать,
имея коварные планы.
Милее ей сын был малой,
с покорной и кроткой душой.

Сказала так Якову мать:
«Услышала я, что конец
предвидя свой скорый, старик
Исава за дичью послал.
Еще довелось мне узнать,
что род зверолова отец,
той дичью башку задурив,
благословить пожелал.

Послушайся, сын мой, теперь
тому, что тебе повелю.
В домашнее стадо пойди
и выбери пару козлят.
Я их приготовлю - поверь,
слепому обед будет люб;
без разницы – есть ли там дичь,
а первого - благословят».

Тут Яков, слабинку смекнув
в ее рассужденье, заметил:
«Исав телом дюже космат,
а я - человек без волос.
Рукой зрит отец, - проклянут
меня за обман руки эти,
нащупав, что я, а не брат,
ему угощенье принес».

Но мать, во внимание приняв
предусмотрительность сына,
ответила твердо: «На мне
пусть будет проклятье твое.
Ты слушайся только меня
и пару козлят принеси мне,
пока старик в здравом уме
и что-то еще узнает».

Пошел он в домашний загон
и выбрал двух братьев-козлят;
зарезал их острым ножом
и матери мясо отдал.
А мать нарубила его,
имея свой собственный взгляд
на практику праведных жен.
В два счета поспела еда!

Богатый парадный костюм
у старшего сына похитив,
поспешно велела надеть
на младшего сына его.
А руки и шею, - вы ум
ее во вниманье примите, -
она обернула везде
в овечью шерсть – каково!

С кастрюлей жаркого к отцу
в покой лже-охотник явился:
«Отец мой! – позвал он, – вот я!»
Старик отозвался: «Кто ты?»
И Яков поднес свой сосуд,
и с ним над отцом наклонился.
Так нищие с миской стоят,
пока еще суп не остыл.

«Я первенец твой, я Исав.
Вернулся назад я с охоты,
проворную дичь наловил
и ею тебя накормлю.
Все сделал, как ты мне сказал:
обед наварил, и за то ты
благословить должен был
меня коли он тебе люб.

Насторожился Исак:
«А что ты так скоро вернулся?» -
и голос ответил: «Послал
господь на удачу мне дичь…»
Но солнечный блик заплясал
по векам отца нервным пульсом:
«Тебя, дабы не было зла,
ощупаю я, подойди!»

Отцу сын послушно подал
овчиной покрытую руку.
Бессильной ладонью Исак
почувствовал шерсть и сказал:
«Я слышу: журчат как вода
мне голоса Якова звуки,
а руку же - вот чудеса! -
косматый Исав показал».

И громко воскликнул слепой
в испуге от этой дилеммы:
«Да кто ты, косматая тень? -
взаправду ли сын мой, скажи!»
Смахнул на лице Яков пот,
проворно закрыв эту тему,
и тень наводил на плетень,
желая отцу долго жить.

И сыну поверил старик,
сказав лже-Исаву: «Подай мне,
проворную вольную дичь,
ее напоследок поем».
Проклятая совесть, замри! -
не выдай позорную тайну.
Из чаши обмана, один,
слепец ел и счастлив был тем.

Поднес ему Яков вина,
и пил он из рук самозванца,
а после сказал: «Подойди,
сын мой, и меня поцелуй!»
Для Якова этот финал
звучал исполнением шансов!
Себя он за ложь не судил,
склонившись к отцову челу.

Почувствовав запах одежд
Исава, отец прослезился:
«Вот запах от сына, и он
идет из привольных полей!
Для нас это - запах надежд.
Я раньше такой же носил сам, -
как древний и сказочный сон
о благословенной земле.

Трудись! и господь тебе даст
и воду, и хлеб, и вина -
даст все от небесной росы,
от тука заветной земли.
Узнают народы о нас,
поклоняться нам племена.
Будь им господином, мой сын,
и родственников не обдели».

Как только Исак совершил
благословение сына,
вернулся Исав из полей
с охотничьей ловли своей;
дичь тут же в горшке натушил,
не чувствуя взгляды косые,
вино взял с собою и хлеб,
и подал отцу свой трофей.

Обедавший часом назад
отец его сладко дремал.
«Ты кто?» – он спросил. «Я сын твой,
и первый охотник, Исав…»
Моргали слепые глаза -
отец был растерян весьма.
Воистину, в доме его
творились весь день чудеса!

«А кто тот, который уже
с охоты мне дичь приносил? -
ушел только что от меня,
и я его благословил…»
И вопль на втором этаже
окрестности вдруг огласил:
«Отец! как же так! - вот он я!
Чем Господа я прогневил?»

Услышав отчаянный крик,
слепой в здравых мыслях прозрел:
«Наверное, хитрый твой брат
благословению внял».
Исав головою поник:
«Не потому ли пострел
себе имя Яков забрал,
что дважды объехал меня?

Мое первородство купил,
а благословенье - украл.
Так, значит, теперь для меня
благословенью не быть?»
Отец прослезился: «Терпи!
Да, стал господином твой брат.
И ты, и другая родня -
все Якову будут рабы».

И горько заплакал Исав:
«Неужто, отец мой, одно
благословенье лишь есть?
Благослови и меня!»
Но сыну отец так сказал:
«От тука земли суждено
тебе пропитанье обресть,
работая день ото дня.

Господь бог нам свыше дает
в достатке небесной росы.
Росу ты мечом соберешь,
и будешь ты брату служить.
Когда-нибудь время придет -
поднимется старший мой сын;
он сбросит неправду и ложь,
и сам будет жить не по лжи».

Но ненависть во тьме души
к неправде носил зверолов.
Стал в ярости глух он и слеп,
заветам отцовским не внял:
«День плача большого спешит,
и смерть соберет свой улов:
когда отец ляжет в земле,
не жить тогда брату ни дня!»

Сказал так в сердцах зверолов,
и страшные эти слова
услышали люди вокруг
и матери их донесли.
Послала Ревека рабов
к ней младшего сына позвать.
Интрига замкнула свой круг,
и дети мосты подожгли.

«Послушай, - сказала, - твой брат,
с обидой мириться не станет
и тотчас, по смерти отца,
тебя обещает убить.
Бежать тебе надо в Харран,
не мешкая, - к дяде Лавану.
Брат любит меня и рад сам,
чем может, сестре подсобить.

Спасайся, сын мой! - поживешь
у дяди какое-то время,
пока ярость брата и гнев
развеются сами собой.
Скажу всем: жениться идешь,
созрело, мол, в житнице семя,
а нивы поблизости нет.
Ступай, да поможет нам бог!»

Затем хитроумная мать
устроила сцену Исаку:
«Я жить, - говорит, - не хочу!
От хеттских невест нет житья,
и если надумает взять
себе в жены местную Яков,
я петлю на шею скручу,
и бог всем вам будет судья!»

Ревеке поверил старик.
Он младшего сына призвал,
к женитьбе благословил
и заповедал ему:
«Из местных - жены не бери!
Твоя мать, конечно, права:
у хеттов нет бога в крови,
и жизнь у них - не по уму.

В Месопотамию ты
ступай и в родимом краю
в жену от Лавана возьми
одну из его дочерей.
У них не отнять красоты,
господь бог хранит их приют.
Заселит твоими детьми
и всю землю странствий он впредь».

Так Якова он отпустил
по божьему промыслу в люди.
Исав же - простая душа! -
гадал, как отцу угодить?
Услышав, что местный актив
из женщин папаша не любит,
пошел к Измаилу, спеша
добавить двух жен в свою дичь.



Глава 6
ПЛОДЫ МАНДРАГОРЫ

Пришел Яков, полный надежд,
в желанную землю Востока
и перед собою узрел
картину такую вдали:
бродил мелкий скот, а промеж
козлов пастухи-лежебоки
собрались втроем на жаре
и мирно беседу вели.

Поодаль - колодец с водой,
увесистым камнем накрытый.
К ним Яков решил подойти
дорогу спросить – то да сё:
«День добрый для ваших трудов!
Зачем у колодца стоите?
До полудня только кретин
скотину свою не пасет».

Прервав разговор без труда,
ответили страннику хлопцы:
«Не можем - порядок такой
здесь, в наших краях, заведен.
Пока не придут все стада,
не станет смотритель колодца
поить по отдельности скот,
поэтому всех мы и ждем».

Пока говорили, с лугов
Рахиль подошла, дочь Лавана,
со стадом отца своего, -
за тем чтобы скот напоить.
Узнал Яков от пастухов,
какого она рода-званья,
и быстро своей головой
смекнул, как ему поступить.

Желая эффектно привлечь
внимание дамы, он камень
от устья колодца плечом
своим без труда отвалил;
затем, придержав свою речь,
скотину своими руками
под девичьи взгляды - причем,
восторженные! - напоил.

Смотритель колодца проспал
случившиеся беспорядки,
и все напоили стада,
и в поле угнали пасти.
А Яков же поцеловал
кузину, как родственник, сладко,
поведав кто он, и куда
ведут его дальше пути.

Она побежала стремглав
и новость отцу рассказала.
Воспринял тот весть хорошо
в силу известных причин.
Скрывалась в тени кабала
за дядиными глазами:
Лавану в хозяйстве большом
давно не хватало мужчин.

Достойный прием оказал
дядя нежданному гостю:
«Ты - кость моя, – он говорил, –
ты - кровь моя, парень, и плоть!»
А месяц спустя, так сказал:
«Пора бы размять тебе кости.
Скотину на выпас бери,
чем зря языком-то молоть.

Пусть даже ты родственник мне,
заключим контракт. Неужели
ты даром мне будешь служить?...» -
и хитрый Лаван вдруг притих.
Он ждал, что ответит юнец
на сделанное предложенье,
а после продолжил: «Скажи,
друг мой, чем тебе заплатить?»

Вообще, у Лавана тогда
две дочери были на шее.
Дочь старшая, Лия, на грех,
глазами была не сильна.
Рахиль была младшей из дам -
красива лицом и сложеньем.
Ее Яков и присмотрел -
хорошая будет жена!

«Пришел я сюда за женой. –
сказал, наконец, он Лавану. -
За младшую дочку Рахиль
служить тебе буду семь лет».
Ответил Лаван: «Все равно
уж замуж ее выдавать нам.
Так лучше - тебе, чем другим.
Живи у меня на земле!»

…Промчались на службе семь лет,
как будто семь дней - незаметно,
а все потому, что любил
Рахиль молодой человек.
Работая, сил не жалел,
к скоту относился как к детям.
Назначенный срок наступил
Лавану держать свой ответ.

Лаван пригласил всех людей,
по случаю пир дал и, кстати,
там зятя вином напоил -
за здравие, за молодых!
Дочь Лию под вечер одел
отец в подвенечное платье
и к Якову скрытно впустил.
А тот был хмельной! - просто в дым.

Лишь утром, от хмеля прозрев,
он Лию увидел на ложе.
Я сцену немую пером
описывать остерегусь,
но вот про скандал на дворе
не рассказать невозможно.
Там видом Лаван был суров,
а Яков был грозен как гусь:

«Все то, что ты сделал – позор!
Я разве не ради Рахили
служил? Ты меня обманул!
Так не поступил бы и враг».
Лаван возразил: «Что за вздор!
Про это мы не говорили.
Не признаю я вину -
не помню такой я контракт.

Не принято в наших местах
рядить, чтобы младшую дочь
да выдали замуж вперед.
Что люди-то скажут, чудак?
Для всех мужем Лии ты стал
и голову мне не морочь.
А через неделю черед
Рахили настанет, вот так!

Окончишь неделю с одной,
тогда отдадим и другую.
Тебе же придется служить
за это мне новых семь лет.
Ты станешь вдвойне мне родной,
а родственников берегу я!»
Так дядя Лаван завершил
бескомпромиссный ответ.

Ну что же, любовь, знать, сильней
обиды и гордых амбиций,
к смиренью зовет она нас -
такая ей сила дана.
Неделя прошла как во сне
в плену нелюбимой девицы.
Он выполнил тестя заказ,
но тайно его проклинал.

И все же, в итоге, достиг
он цель семилетних трудов.
К Рахили войдя, дураком
не мог он себя ощущать.
Поэтому дяде простим
обман. Перед высшим судом
кто скажет, что праведник он?
Нет истин в подобных вещах.

Господь же, однако, узрел,
что Лия была нелюбима.
Сподобил ее он зачать,
Рахиль же бесплодной была.
Опаснейший сделала крен
в семейной их жизни судьбина,
и пробил в ней зависти час,
когда Лия вдруг родила.

И так это дело пошло,
что, после Рувима, три крохи
бог дал нелюбимой жене:
Ихуда, Левий, Симеон.
Казалось, что ей повезло,
и Яков, с детьми, к ней присохнет.
Строгает - и удержу нет! –
ну, как по программе их он.

Однажды Рахиль, находясь
от зависти женской в угаре,
к любимому мужу пришла
и закатила скандал:
«Ты сам не любил отродясь!
Когда ты мне сына подаришь?
Хотел, чтобы я умерла? -
тебе это все ерунда!»

Разгневался Яков: «Молчи,
несчастная! - разве я бог,
который твой плод не хранит?
Тебе нужно думать самой…»
Решилась Рахиль не мельчить:
«Придется пойти на подлог:
пусть Вала, служанка, родит,
а сделаем - будто сын мой».

Иной возмутился бы тут,
но Яков не возражал.
Он Вале приказ передал,
и вскоре она родила.
Младенцев-погодков чету,
явившихся как на пожар,
назвали Нефалим и Дан.
Такие вот были дела.

И были детей имена
знаменьем успешной борьбы
Рахили с родною сестрой
на фронте рожденья детей.
Злой рок вскоре Лию догнал -
приплод как ножом отрубил.
Но все же к победе настрой
не снизили мелочи те.

Однажды зашел разговор
у Якова с Лией, без склок,
о том, что детей впереди
не будет у Лии самой.
Сказала она не в укор:
«Придется пойти на подлог:
пусть Зельфа, служанка, родит,
а сделаем - будто сын мой.

Иной возмутился бы тут,
но Яков не возражал,
Он силой мужской был богат,
и Зельфа тотчас родила.
Младенцев-погодков чету,
явившихся как на пожар,
Асир называли и Гад.
Вот так обернулись дела.

И стали детей имена
знамением высшего блага,
как знак прибавленья в борьбе
для Лии с родною сестрой.
Рахиль же иной рок догнал -
влюбилась она, бедолага!
Бывает источником бед
любовь к мандрагорам порой.

Случилось же вот что: Рувим
во время уборки пшеницы
нашел мандрагоров плоды
и Лие принес их - домой.
Вообще-то, с дурманом таким
ребятам шутить не годится,
недалеко до беды
с плодами такими, друг мой.

Рахиль - ей подобным богам
Рувим показался! – ослабла.
Дурман беладоны, на грех,
рассудок ее помутил.
На Лию сошел ураган:
«Хочу мандрагоровых яблок! -
взмолилась Рахиль, – их скорей
твой сын должен мне принести».

Сестра возмутилась: «Моим
тебе завладеть мало мужем.
Теперь мандрагоры отдать
мой сын еще должен тебе?»
Рахиль уточнила: «Рувим
мне лишь с мандрагорами нужен.
Я все уступлю: и кровать
и мужа тебе, не робей!»

Вот так! К мандрагорам любовь
Рахили сильней оказалась,
чем женская битва в войне
за мужа с родною сестрой.
Когда муж вернулся с работ,
довольная Лия сказала:
«Рахиль продала тебя мне,
ей дал мандрагоры сын твой».

Остался с ней муж до утра,
и Лию господь услыхал.
Убрал он с зачатья заслон
и сделал наградою ночь.
Дала слабину ей сестра,
возмездием стал Исахар,
подарком судьбы – Завулон
и полной победою – дочь.

Но промысла божьего путь
и планы неисповедимы,
а промысел видится лишь
в борьбе натуральных начал.
Любовь к мандрагорам ничуть
Рахили не повредила:
Иосиф родился! - малыш
нам вскоре не даст заскучать.



Глава 7
ПРИНЦИП ОТБОРА

Истек установленный срок,
и, после того как Рахилью
рожден был Иосиф на свет,
Лавану племянник сказал:
«Тебе отслужил я оброк, -
итоги его неплохие.
Пойду я домой, много лет
своей я земли не видал.

Со службы меня отпусти,
отдай, как условились, жен,
двенадцать детей дорогих,
скотину, что я привечал».
Лаван сделал вид, что грустит:
«О, если бы только нашел
я благоволенье в твоих
богами хранимых очах!

Давно я приметил: в тебе
всевышняя сила живет,
руками твоими Господь
благословляет мой дом,
мой скот охраняет от бед,
хранит дочерям моим плод,
мою множит плотью он плоть.
Тебя награжу я за то».

Ну, как излагает, хитрец!
Расстроился Яков: «Ты знаешь
как здесь я служил, и каков
твой скот стал при мне. Посмотри,
как мало имел ты овец,
когда я служить начинал лишь,
и сколько сегодня голов.
Я долю хочу, а не приз!»

Коварный Лаван сделал вид
что Якова не понимает:
«Так чем я тебя награжу,
помощник мой верный, скажи?»
И Яков смекнул: норовит
хитрец ограничится малым.
Не выйдет! Нам нужно межу
в долях наперед проложить.

«Ты мне ничего не давай, -
сказал он, - что было, то было.
Я скот буду дальше пасти,
но только с условьем одним.
Не нравится мне то, Лаван,
что в стаде все овцы – рябые.
По масти мы их разместим
отдельно теперь, извини.

Возьми себе темных овец,
а также овец в белых пятнах.
Я белых овец заберу,
которые с темным пятном.
Тогда и тебе, наконец,
со временем станет понятно,
кому Бог - воистину друг,
а кто ищет выгоду в том».

Прикинул Лаван: белый скот
в отметинах был весьма редок
в Месопотамских краях -
и вслух произнес: «Хорошо!
мы справимся с этим легко».
Не знал он, что всякий скареда,
обманом нажить норовя,
останется сам нагишом.

Не зная, что в Якове жил
селекционер гениальный,
Лаван темный скот отобрал,
к нему сыновей подрядил.
Назначил от новой межи
на три дня пути расстояние,
где Яков с остатком добра
реформами руководил.

Вначале на овцах своих
провел Яков эксперимент.
Взяв дюжину прутьев с лозин,
кору с них частично он снял
и, сделав полоски на них,
в предчувствии перемен
букет у корыт водрузил,
куда пить скотину гонял.

Открыл ему опыт, что скот
заводится от экспозиций,
в приплоде копируя масть
с лозин, что стоят у корыт.
Решил отделять он приплод
скота, не взирая на лица, -
его ли Лаванова часть, -
и принцип отбора открыл.

По этому принципу клал
он прутья, когда зачинал
скот крепкий, но прятал их в тень,
когда слабый скот приходил.
Вот так вел свои он дела
и вскоре богатство познал,
поскольку бог выдал патент
на способ, что Яков открыл.

Рос бизнес. Лавана семья ж
на это смотрела иначе.
Сыновье ворчало: «Он всем
отцовским скотом завладел!»
Лаван, увидав что племяш
его непременно обскачет,
ходил, неприветлив совсем,
и замышлял передел.

Когда назревает конфликт,
небесные силы послушай.
Вот Яков подумал: «Пора,
пока не побили, валить!» -
и тут же услышал: «Велик
зов родины про твою душу.
Забыл про обиды твой брат,
ступай до отцовской земли».

И вызвал тогда, тет-а-тет,
к себе он двух жен по секрету.
Собрав всех овец, учинил
на пастбище тайный совет,
и женам сказал: «Ваш отец
стал мрачен уже как день третий.
Предвижу, что план там они
вынашивают в голове.

Обманщик большой - ваш отец!
Он сам, ваши братья – все знали
как здесь я служил, и каков
был белый с подпалом тут скот, -
как мало имел я овец,
когда свой почин начинал лишь,
и сколько сегодня голов
господь нам дает что ни год.

Сказал мне Господь, что велик
зов родины про мою душу,
и что наступила пора
идти до отцовской земли».
Тотчас справедливость улик
восприняли женские уши.
Конечно, отец был не прав -
не брал их в расчет николи!

И Лия во всем, и Рахиль
совместно его поддержали:
«Папаша, как видно, отшить
нас как бесприданниц хотел.
Решил он остаться сухим
в воде. Что же мы каторжане?
На рот не накинешь аршин! -
нас продал и выручку съел.

Засим все богатство, что бог
у нашего папеньки отнял,
есть наше и наших детей.
Веди нас, куда бог велит!
А мы на край света с тобой
готовы идти хоть сегодня».
Сказали так жены и с тем
сбираться в дорогу пошли.

И Яков тогда посадил
детей всех и женщин своих
верхом на верблюдов; забрал
весь белый с подпалами скот;
богатство свое прихватил,
что было – от сих и до сих.
Наутро - не будь сам дурак! -
отъехал уже далеко.

А надо сказать, что когда
стричь стадо Лаван отлучился,
похитила в сборах Рахиль
всех идолов веры отца.
И если добавить сюда,
что в путь уходя не простился
с ним Яков, большие грехи
тянулись вослед храбрецам.

Что скот! - веру дочь отняла,
а сердце племянник похитил.
К тому же, на третий лишь день
узнали, что Яков ушел.
Разбитый грехом пополам,
собрал для погони он свиту
и, не отдыхая нигде,
помчался - во гневе страшен!

Когда замаячил вдали
свет дальних костров каравана,
Лавану привиделся сон
кошмарный. Пришел будто бог
Абрама и душу хулил,
ее вывернув из Лавана:
мое, дескать, Яков - лицо,
и бить - чтобы думать не мог!

Под утро в кошмарном бреду
перегорел его гнев.
Остался лишь горький упрек:
«Зачем ты меня обманул?
Друзья дочерей не крадут,
когда их родные - во сне,
но дружбою ты пренебрег.
Тебе это ставлю в вину.

Я мог бы тебя проводить,
как водится, с песней веселой.
Тимпаны и гусли тебе
звучали бы только вослед.
Но не дал ты мне пригубить
вина на прощание, олух!
Украл поцелуй твой побег
у внуков моих на челе.

Твоя здесь вторая вина,
и я за твое безрассудство
был рад бы тебя и прибить -
меня обвинить в том нельзя.
Но нынче во сне я узнал,
что между богами наш суд стал,
а кто тебя будет судить,
когда ты богов моих взял?»

Смутили такие слова
тут Якова: «Я побоялся,
что можешь отнять на ура
ты скот и своих дочерей».
Глаза опустил он: «Лаван,
возможно, я в том ошибался,
но только богов я не брал!
Все можешь ты сам осмотреть».

Команду шерстить по шатрам
таможенной службе Лаван дал.
Рахиль же надежный тайник
нашла под верблюжьим седлом;
надежно упрятала там
всех идолов как контрабанду,
для верности села на них,
сославшись на женский синдром.

У Якова обыск шатров
смущение мигом развеял.
Он начал сердиться, вступив
с Лаваном в нешуточный спор:
«За что ты ко мне так суров
и на слово мне не поверил?
Дай факты, что был справедлив
в действительности твой укор!

Пусть люди рассудят теперь.
Я был у тебя двадцать лет,
овец твоих холил и коз,
исправно плодились они.
Случись лихоимец иль зверь,
с меня же ты взыскивал вред.
Днем парился я, ночью мерз,
дозорами сны заменил.

Четырнадцать лет! - вот калым
тебе ради двух дочерей,
и шесть лет - за скот, только ты
раз десять награду сменил.
И кабы не жил я былым,
под страхом отца на костре,
да бог не хранил бы мой тыл,
меня бы ты не отпустил».

И понял Лаван, наконец:
оставить его - он бессилен.
Свое русло жизни поток
сквозь тернии все же пробьет.
Оспаривать можно овец,
заставить трудиться насильно,
но только не сможет никто
из пастуха сделать скот.

«Заключим союз, я и ты, –
сказал на прощанье родитель. -
Но если худое ты дашь
моим испытать дочерям,
и если дерзнешь ты цветы
их взять и другим подарить их,
страшись! - боги предков тогда
да будут лишь судьями нам».

И Яков поклялся ему
под страхом отца своего,
что он не допустит начал
к иному во веки веков.
Наутро простились без смут.
Лаван лишь желал одного:
поцеловать своих чад.
Засим и ушел - без богов.


Продолжение - по ссылке
Поделитесь, порадуйте друзей:


  Ссылка:  Жми сюда! >>
  Автор: 
      Внимание! Использование произведения без разрешения автора (сайты, блоги, печать, концерты, радио, ТВ и т.д.) запрещено!
  Раздел:   Смешные стихи
 Опубликовано: 
 Изменено:   2020-04-09 12:01:26
  Статистика:  посещений: 1178, посетителей: 704, отзывов: 3, голосов: +4
 
  Ваше имя:  
  Ваша оценка:     
 Оценки авторов >>>
  Оценки гостей >>>
Обсуждение этого произведения:

 Тема
 
 Re: ПУТЬ ПЛОДОРОДНОГО ПОЛУМЕС ...   
 Сообщить модератору  
 
Труд, однако. Первые два катрена прочитал. Ничё, вроде. Можно было и плюсануть. Но потом через десяток скакнул (лень читать), а там тема такая оказалась непростая - хрен знает, какой там вывод в конце. Поэтому поставил +1 вашему "Дурень".
Эту монографию разбить на 20 произведений и будет Вам счастье.


Дважды лауреат квартальной премии
 


, 2014-08-20 16:16:44 
      Оценка: +2    
 Re: ПУТЬ ПЛОДОРОДНОГО ПОЛУМЕС ...   
 Сообщить модератору  
 
Факты излагаешь ты по книге,
Нет бы правду людям рассказать.
Но висят тяжёлые вериги
На устах. Пора лапшу снимать!

Шли народы моря побережьем:
Пра-индусы, греки, римляне, евреи.
Главное мерило, как и прежде:
Ищут люди, где теплее и сытнее.

Авраам, астролога потомок,
Сверил по светилам жизни круг.
Моисей, удачливый с "пелёнок",
Принял эстафету лишь из рук.

"Что там было.."- помнишь, пел Высоцкий?-
ДНК расскажут, корни языков...
Археолог кисточкой пройдётся,
Челюсть отпадёт у дураков!
 


, 2014-08-21 05:41:41 
      Оценка: +4    
      

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер