и, войдя, я подумал, что в жизни не видел такого:
где и пусто, и свято, и душу свою не обресть.
кот бродил одиноко, шептались иуды с еговой
про последнюю цифру тринадцать и первую циферку - шесть.
и минута в минуту нашёптанный прибыл сей номер,
триединство разъяв, ипостаси раскинув окрест.
что-то, верно, случилось, священник ли праведный помер,
или в бозе понтифик почил, папа римский, и тут же воскрес.
чтобы, как и обещано, поезд на станцию прибыл,
что и голос диспетчера, кажется, даже осип…
что-то, верно, случилось, иль дьяки враз вымерли, либо
православный царь - батюшка, господи, снова возглавил транссиб.
или дева мария и впрямь зачалась непорочно,
но, покинув костёл, подалась к староверам в скиты...
где ты, никон, ответь! собери, что размётано в клочья,
в тот единственно верный порядок, что сделать способен лишь ты.
потянулись к перрону мешкотно так, нехотя вроде,
то ли люди, а может быть, с виду похожи на них?
с рукавами - то полыми, нежити… нетути плоти...
как тряпичные куклы, и воздух замлевший затих.
и, пойдя вслед за ними, торопко твердя свою прощу,
глуп до святости был и остался, хоть где колеся,
понял, блазнит лукавый, ох, блазнит, извол свой топорща.
а на мартовской ночи как замерло - час пятьдесят...