Гудел натужно я, как трансформатор:
Сюжет у сна был прям и груб, и прост –
Сопел клубами дыма бульбулятор,
А с губ слетал восторженности тост
О формах, об изгибах и о зное
Твоих бездонных, диких, влажных глаз,
Чьих дивное сиянье неземное
Светило на продавленный матрац.
Обрывки слов глотая от волненья,
Пульсируя в висках своим нутром,
Хрипел: « О моё чудное мгновенье,
Ты майский мой весенний первый гром!»
Мой глас терялся в сумраках барака,
Слюдой дрожал в намёрзлостях окон,
Собой будя соседскую собаку…
И перейти решил я Рубикон –
Уверившись, что мы одни в бараке,
Спросил: «Наяда, имя мне яви!»
Она, смутясь, шепнула тихо: «Псаки...
И руки мои пО локоть в крови!»
И планка тут упала в бездну гулку:
Душил в бараке Псаку что есть сил!
И в этот миг я был великим Ктулху!
Вот только чуть матрасик подмочил…
Мораль: коль хочешь быть суровым духом,
Чтить предков, быть опорой для страны –
Будь остр умом и очень чуток ухом!
И Псаки не впускай ни в явь, ни в сны!
Вылез в кои-то веки на завалинку кости жиденьким зимним солнышком погреть, а они накинулись аки вороны... Ну, может быть, следующий лучше накорябаю...)))