Однажды Владимир Ильич, вернувшись от Арманд, написал статью, но не мог придумать название. Читал, читал - ничего не понял. Дал Надежде Константиновне. Та хитро улыбнулась и говорит:
- А назови ее, Володенька, "Материализм и эмпириокритицизм."
И как потом, сволочь, каждый раз хохотала, когда Владимир Ильич название статьи выговаривал!
Иван,ты не прав....Совесть должна быть.Предлагаю также запретить все анекдоты про Василия Ивановича (и попавшими под раздачу вместе с ним Анкой и Петькой),про Брежнева,про евреев,про чукчей(ну,последние хоть живы,но все равно не хорошо)и т.д. А еще лучше искоренить анекдот ваще, как особо изощренную форму глумления над людьми....
Правильно, Алексей! Так держать! О больном мёртвом ни-ни. Вот если мёртвый здоров-тогда другое дело. А вот откуда это, узнаёте?:
Неожиданно Гурин произнес: - Сколько же они народу передавили? - Кто? - не понял я. - Да эти барбосы... Ленин с Дзержинским. Рыцари без страха и укро- па...
Ууууууууууууууу! Какккие намеккки! Не поняла? За нами следят? Кто настучал? Чистая деза. Ложный след. Можно было бы и не отпираться, но мы давно разошлись, я уже вполне самостоятельна. У меня свой стиль и другой партнер. Кто ты, Шапэпэша? Работаешь на оборонку?
Жаль нет приложения с полным текстом статьи, чтобы окончательно свихнуться на революционной почве.
Но я думаю, что все это — неправда. А правда вот какая. ______________________________________
Однажды Владимир Ильич написал на заборе слово из трех букв, потому что забор был коротким и больше букв на нем не поместилось. А потом пришел Дзержинский и говорит:
— Что это у Вас, Владимир Ильич, слово всего из трех букв. Мы с Вами образованные люди, слова из большего количества букв можем писать.
Владимир Ильич пригорюнился и говорит:
— Писать-то могу, да негде, забор, царская деревяшка эдакая, короткий попался, а больше и писать негде.
Задумался Дзержинский, но не зря же он был поляком, то есть почти еврееем и говорит:
— А Вы, Владимир Ильич, на мне пишите, я же Железный Феликс, почти что забор, выходит.
Обрадовался Владимир Ильич и дописал еще две буквы, потому что Дзержинский был худ и на него больше не поместилось. Смотрит Владимир Ильич на заборо-Дзержинского. Лепо. Улыбается своим добрым личиком. Обрадовался Дзержинский и собрался уже уходить, да только видит, что Владимир Ильич руками на него машет, ножками топает.
— Не уходите, Дзержинский, а то ***ня какая-то получается.
Так и ходил всю оставшуюся революционную жизнь Дзержинский с забором, потому и умер так быстро, а кому легко с подорванным царизмом здоровьем с забором в придачу жить.
Вы спросите меня, а что же на заборе было написано? Правильно — ***. А на Дзержинском соответственно — ня. Глубокий, блин, философический смысл сокрыт в этой прото-граффити. ____________________________
Фу ты, блин, как много получилось! Завтра подвешу себе, как неполноценное произведение слабосмешного творчества. Спасибо за идею. Буду писать свою «Лениниану».