Когда под утро память разлилась,
В ней плыли средь дресвы и купороса
Две добрые морщинки возле глаз,
Которые подалее от носа.
Плескаясь в прошлом, словно водяной –
(Ну что вы, нет! Не пил я пива на ночь!) –
Я вспомнил: в целом всё стряслось со мной,
Но что конкретно – вылетело напрочь!
Ну ладно бы рука, или нога,
А эта мелочь… Впрочем, нет сомнений:
Разлив освобождает берега
От мусора, и поздних наслоений.
Рассветный сон перехлестнул барьер –
И вычистил чего не надо… Даже
Намёки на лицо и интерьер,
А это – пощадил… Ведь неспроста же?
Ведь был же кто-то в прошлых временах,
Оставшийся как будто в виде эха –
Не то Ильич с портрета, в орденах,
Не то – Матильда из восьмого цеха?
Ответа нет… Зачем он промерцал,
Тот эпизод – так смотрит мышь из торта?
Быть может, это – даже не с лица,
А из района, мягко скажем, торса?
Жаль – память, впавши в Лету, улеглась…
Но долго в бочаге, без тени мысли
Шумел камыш…А в нём бесцельно кисли
Две добрые морщинки возле глаз…
По капле я выдавливал раба,
Добавив, как обычно дрожжи.
Пускай, с прищуром, скажут: -Непохоже!
Когда же набежало полведра,
(с таким составом надо б осторожней)
Смотрю, а JulиЯ всё выпила до дна!
Ругаться на неё себе дороже,
А водкою лчиться - стыдобА!
Бесцельно кисла в погребе капуста...
Я парой глаз, что далее от носа,
Рассматривал портрет Шекспира грустно...
При этом очи те, что к носу ближе,
Матильде ... ну... в район, так скажем, торса
Уставились, охальники, бесстыже...
primo, успели вперёд меня выложить, быстрый какой ))))