Особенности национальной охоты на лис в период хлебоуборочной страды!- Стихи и сказки про лису- Стихи про охоту- Смешные истории- Владимир Сокол- ХОХМОДРОМ

В те стародавние времена, когда битва за урожай носила добровольно-принудительный характер, водилы, которых посылали на целину, в промежутках между боями развлекались кто как мог. Культурная программа практически всегда была одинакова: взять водочки, закуски, выехать в Оренбургскую степь, подальше от глаз начальства и отдохнуть на природе по полной программе.
Четверо водил, запихнувшись в кабину бортового «ЗиЛ»а , удалились километров на двадцать подальше от цивилизации. Солнце клонилось к закату. Расположившись в тени автомобиля, водители отдыхали от трудов праведных. Было тихо, только иногда кто-то там стрекотал в траве. Четыре пустых бутылки из под водки сиротливо валялись в стороне, как отработанный материал. В кабине под сиденьем лежало ещё четыре, дожидаясь своего часа. Разговор шёл своим чередом, рубеж «о бабах» благополучно перемахнули, а до фразы «ты меня уважаешь» было ещё далеко. Ничто не предвещало беды, и вдруг, в метрах пятидесяти в лучах заходящего солнца они увидели лису. Она сидела и внимательно наблюдала за этой идиллией. Вид подвыпихших мужиков видимо её не удивлял, происходящее скорее всего лисе было знакомо. Сама лиса представляла зрелище интересное: вся в проплешинах, кончик хвоста обглодан, но глаза слишком хитрые для существа побитого жизнью, короче тёртый калач.
Водилы, прервав беседу, переглянулись и не сговариваясь медленно поползли к кабине, одна и та же мысль одновременно посетила всех. Двигатель завёлся, машина рванула с места и над степью пронёсся дикий первобытный рёв: «Ату её!» Четыре пьяные хари неслись во весь опор. Азарт погони проник в каждую клеточку затуманенного водкой мозга, хотя в роду ни у кого английских лордов не было. Картина была довольно таки живописная; по краям кабины с каждой стороны свисали стоя на подножках по одному, у каждого в руках была монтировка. Третий, раскорячившись, расположился сверху, опираясь на кабину руками. На каждой кочке ноги его отрывались от пола кузова и тело принимало горизонтальное положение, при этом из глотки неслось нескончаемое «А..а…а…а», но когда ноги снова касались пола кузова, получалось «ИК», итак не переставая, благо кочки следовали одна за другой. С боков кабины неслось «Давай!» Когда лиса оказывалась на его стороне, охотник пытался достать её монтировкой, но лиса благополучно увёртывалась от удара, возможно её предки точно были из Англии или такой способ охоты был ей хорошо знаком. Погоня длилась уже минут пятнадцать, лиса вовремя резко меняла направление, с хрустом втыкались передачи, двигатель ревел, столб пыли нёсся за грузовиком.
Для четырёх пьяных русских лордов время остановилось, не существовало уже ничего, кроме обглоданной лисы и их, -благородных аристократов. Но лиса точно была пройдоха, вдруг она перестала вилять и пошла по прямой. Спидометр показал шестьдесят км/час, погоня достигла апогея. Крик из четырёх, уже пересохших, глоток перекрывал рёв двигателя. Громче всех орал тот кто был за рулём. Из всех слов, которые можно было разобрать в этом грохоте, приличными оказались только «А..а..а» и «бей». Остальные слова относились к категории непечатных и имели отношение к родственникам присутствующих и так же распространялись на всю родню лисы вплоть до десятого колена, с элементами зоофилизма. Скорее всего эта грязная общипанная бестия его услышала и проанализировав сетуацию, пошла галопом. Охотники почувствовали приближения конца, но лиса явно хитрила, повернув против солнца она прибавила газу. Низкое солнце било в глаза и в этот момент случилось невероятное, поперёк движения возникла канава, шириной не более трёх-четырёх метров. Воды почти не было, но жидкая грязь присутствовала. Лиса перемахнула канаву одним прыжком, и тут же возник не человеческий крик: «Тормози!» Водитель ударил по тормозам, грузовик, вспахав землю, остановился буквально в двух метрах от канавы, двигатель заглох, туча пыли накрыла всех и наступила тишина, в траве никто не стрекотал.
Потихоньку пыль начала оседать, по краям кабины люди отсутствовали, водитель обернулся назад но в кузове тоже было пусто, в душе зародилась тревога. Наконец пыль осела, и то что предстало перед его глазами повергло в шок. В пределах досягаемости взгляда никого не было кроме лисы, которая сидела на противоположной стороне с высунутым языком и явно хихикала. Вдруг из канавы начали медленно, как из могилы, вставать три бесформенные фигуры облепленные грязью с ног до головы. Хичкок отдыхает! Немая сцена длилась недолго, водитель икая и хрюкая от смеха сполз под руль. Фигуры, лишь отчасти напоминающие людей, хором разрешились таким отборным матом, что водитель уже рыдая от смеха вывалился из кабины и заполз под кузов. Он уже не смеялся, то что он издавал трудно было назвать смехом, скорее это было щенячье повизгивание вперемешку с икотой. Три мумии наконец выбрались из канавы и не переставая материться приблизились к грузовику, переваливаясь как пингвины. Очень скоро поток нецензурщины иссяк, водитель корчился в судорогах под машиной, наступила пауза. «Наливай!»- изрекла одна из мумий и тут наступила действительно жуткая тишина. Все разом заметили, что из кабины на землю стекала тонкой струйкой жидкость, имеющая как ни странно знакомый запах водки. Быстрее всех среагировал водила, в одно мгновенье он уже лежал под подножкой с открытым ртом, пытаясь поймать драгоценные капли, но как назло, как только он занял нужную позицию, источник иссяк. Надежды разрушились на глазах, водки больше не было. Культурно отдыхающие медленно повернулись в сторону лисы, которая спокойно сидела, уже отдышавшись, и наблюдала за своими преследователями. Взгляды их встретились, в глазах у водил сквозила безысходная тоска. Лиса медленно встала, отряхнулась, медленно повернулась задом и совершила действие задними лапами, не оставляющее сомнение в том, что она думает о своих преследователях и как именно. Сделав своё дело она с достоинством стала удаляться в сторону заходящего солнца, лучи которого продолжали освящать несостоявшихся русских охотников с почти английскими корнями. Тишину нарушали только шлепки грязи падающие на землю, смоченную драгоценной жидкостью!