ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
 Авторское произведение Смешные истории  | Сообщить модератору

САМОЕ ВЕРНОЕ СРЕДСТВО ОТ БОЛИ В СПИНЕ

Написано собственноручно...


С мамой на Ораниенбаумском плацдарме
 
Предисловие:

Некоторых из моих читателей и оппонентов очень интересует история моей жизни. Один из них, оппонентов, так вообще считает, что меня не существует в природе, а вместо меня пишет бот... Мне его жалко...

                              «Мне, в свое время, пришлось быть молодым человеком.
                                          Даже больше чем молодым. Я был – НАХИМОВЦЕМ».

                                                                                                А. Ильин.
                                                                                                             «Знаменосец»

   К Иде Наумовне подходит строго одетая немка и полушепотом говорит:
   - Фрау оберст. Если с Вами что-либо случится, то за герра Александра не беспокойтесь. Он ни в чем не будет нуждаться, я герру Александру заменю Вас.
   Строго одетую немку зовут фрау Гертруд. Это моя нянька, а по совместительству она еще и хозяйка виллы «Ярмгард», на которой живет наша семья – мама Ида, папа Петя, сестра Светаська и я – «герр» Александр.      Вилла «Ярмгард» расположена в небольшом городке Бабельсберг, в предместье Берлина городе Потсдам.
    Маме, после окончания войны, долго не разрешали рожать из-за тяжелого ранения.
    Поэтому, мне и пришлось появиться на свет только 21 ноября 1948 года в военном госпитале 1015 Группы Советских оккупационных войск в Германии.
    Как-то вечером, мой отец, пришел домой из штаба (он там служил) и, не обнаружив в поле зрения своей жены, задал, всем присутствующим, сакраментальный вопрос:
    - Тэ-э-э-экс! А где моя жена?
    - А мама поехала за Сашкой, – успела вставить свое слово моя старшая сестрица Светаська, как ее называл папа.

    Так я и стал Александром Петровичем.

    В июне 1950 года отец, наконец-то, добился перевода в Советский Союз. Он страстно желал служить и жить в Краснодаре, но мама, не менее страстно, желала работать и жить только в Ленинграде, городе своей юности. Логическая страстность мамы победила, и мы стали жить в Ленинграде на улице 8-я Советская, в доме № 6/8, в квартире № 31. Этот дом №6/8 – знаменитый дом. Построенный в 1936 году, он принадлежал НИИ № 49, в котором до войны работал мой отец.
   В доме два двора, ворота и калитка на ночь закрывались на замок. В доме были своя прачечная, пошивочное ателье и телевизионные магазин и мастерская. В левом крыле, на первом этаже, располагался детский сад, из которого я постоянно сбегал. В подъездах, обустроенных лифтами, сидели дежурные диспетчеры (сегодня их называют – консьержами). Дворы были и остаются зелеными. И, вообще, дом очень красив, даже в настоящее время!


      Сейчас по этому адресу, т.е. в нашей квартире № 31, располагается еще одна группа детского сада.

    Отец получил назначение в Штаб Ленинградского военного округа, а мама начала работать на кафедре пропедевтики в военно-медицинской академии имени С.М. Кирова.
    Что касается меня, то я ни слова не говорил по-русски, только по-немецки, и моей новой няньке, Тасе, совместно со Светаськой, пришлось немало приложить сил и старания, что бы привить мне любовь к родному языку. Зато теперь я, герр Александр, ни «бельмеса» не понимаю по-немецки.

       Как-то отец принес домой щенка ирландского сеттера, которого назвали Дим. Мы с ним жили под маминым роялем. С тех пор я обожаю каши, особенно «Димкину» - ячневую.
    И вот наступил тот день, когда мы с Димом вылезли из-под рояля - и сразу стали заметны. А еще мы умели друг с другом разговаривать.

       Потом наступил 1952 год, год «дела врачей». Мою маму сначала арестовали, а потом и выгнали из академии по доносу соседки (я даже знаю её фамилию и имя – Мария Черкасова), которая написала, что «… гражданка Ильина готовит покушение на товарища Сталина, т.к. имеет револьвер»…
    И только вмешательство отца, и дружеские отношения с ректором института физкультуры имени Лесгафта не позволили ей получить срок и остаться без работы. Она стала работать на кафедре марксизма-ленинизма. Не удивляйтесь. Были в то время такие кафедры.

   Через год не стало отца. Он трагически погиб. Следствие по факту его гибели шло два года. В нем принимали участие и дядя Миша Катуков, знаменитый танкист, и Василий Филиппович Маргелов, у которого во время войны отец был комиссаром. Следствие ничего не дало. Оно ничего и не могло сказать, так как это была весна 1953 года. Следствие устроил вывод – несчастный случай.

   Моя сестра Светлана считает, что это не был несчастный случай, а «…его все-таки достала война. Это был выстрел из войны. Ружье-то было немецкое. И не все ли равно, кто нажал на курок».

   И началась жизнь без папы.

   В 1956 году я поступил в первый класс одной из старейших школ города, школы №155 Смольнинского района. Мою первую учительницу звали Ольга Григорьевна, а все мальчишки нашего класса были влюблены в одну девочку – Наташу Антонову.

   Этот год был еще примечателен тем, что мама познакомила меня с удивительным человеком, хриплый голос которого до сих пор порой звучит у меня в ушах.

    Леонид Иванов – первый вратарь первой Олимпийской сборной Советского Союза. Знаменитый вратарь Ленинградского «Зенита», обладатель Кубка Союза ССР 1944 года. Это был его последний год в большом футболе, а для меня он стал стартом в моей любви к самой игре и нашему питерскому клубу. Иванов привел меня на стадион Кировского завода, где работал тренером его и мамин друг Володя Слесарь, который и познакомил меня с вратарским искусством. Могу похвастать – вратарем я был неплохим, если защищал ворота сборной Ленинградского Нахимовского училища. Получил даже приз «Лучшему вратарю сезона 1965 года».

    В нашей квартире жизнь снова налаживалась. Она стала похожа на какой-то старинный салон, описанный в известном романе Льва Толстого.
    По вечерам, поиграть в преферанс или просто поболтать за круглым столом, частенько собирался цвет Ленинградского театрального общества.
    Роза Балашова, Владимир Балашов, Вадим Медведев (знаменитый Иван Телегин), его жена Валентина Ковель. К слову сказать, заядлая «битломанка». Уперла у меня фотокарточку «Битлз» и до сих пор не отдает. И… уже не отдаст никогда.
    А однажды Роза Балашова, я её называл "мама Роза", пришла не одна...
    В квартиру вместе с ней зашла... король камуфляжа Маша Светлова...
    Да, это была такая же, как и в фильме "Небесный тихоход", красавица Тамара Алёшина. Пили здесь коньяк, и Кирилл Лавров, и Игорь Дмитриев. Национально шутил стихами Борис Слуцкий: « Евреи хлеба не сеют…». Становилась на пуанты Генриетта Мельникова. Много рассказывала о балете ученица Агриппины Вагановой великолепная Галина Ступникова, которую называли "балерина с сиськами"... А ее муж, Игорь Ступников, рассказывал о заморских странах, что несказанно мне нравилось. В нашей квартире звучали смех и голоса основателя ленинградского мюзик-холла Ильи Рахлина, великого кинорежиссера Яна Фрида и его очаровательной жены Виктории Горшениной, в то время работавшей у Аркадия Райкина. Мы дружили с дочерью Яна Фрида и Виктории Горшениной Аленой. Вместе встречали новый 1968 год. Они жили на Петроградке. Помню, тогда в доме было много учащихся Хореографического Училища имени Агриппины Вагановой. На дымчатом стекле двери было много автографов знаменитых гостей этого открытого и очень доброго дома.
Алена всем показывала автограф мальчишки по имени Робертино Лоретти и очень смеялась. Сегодня Алена с сыном Алексеем живет в Германии, может даже и в Штутгарте, где жили ее родители. Они уехали из России в 1993 году. Что их унесло в Германию, мне трудно сказать. Скорее всего, антисемитизм. Мамы уже не было…
    В общем, детство мое проходило весело и познавательно.

    Наступил 1960 год. Мама снова работала в академии. Как-то она принесла журнал «Смена», на обложке которого была помещена фотография смеющегося нахимовца. Эта фотография перевернула всю мою жизнь.
    - Мама! Я иду в «Нахимовское», - сказал я ей. И добавил, - Буду военным, как и папа.
    31 августа 1960 года я был зачислен в 7-ю роту Ленинградского Нахимовского военно-морского училища. Командиром роты был капитан 2 ранга Моисей Романович Тихонюк, а офицером-воспитателем нашего класса был капитан Георгий Дмитриевич Тихомиров, известный в дальнейшем среди «питонов», как Жора Тихомиров.
                        

   Первым кораблем, на палубу которого ступила нога юного мечтателя, стал крейсер «Аврора».
В то далекое, но удивительное (во всяком случае, мы так считали) время «Аврора» была учебным классом нахимовцев и еще «питалась» углем, коего потребляла одну тысячу тонн в год.
   К борту крейсера подходила баржа и начиналась погрузка угля. Наряду с командой «Авроры», мы тоже принимали участие в этом «черносливном» мероприятии. Это был один из уроков, и он назывался – «Трудовое воспитание».

    Как-то раз, на одной из встреч, посвященных очередной годовщине выпуска из училища, моя жена сказала:

       - Да, я поняла одно – чтобы стать настоящим мужиком, нужно пройти школу «Ленинградского Нахимовского училища».

    Годы, проведенные в классах «Нахимовского», подарили мне дружбу с Сергеем Полянским, Володей Спиридоновым, Сашей Няго, Мишей Рябининым, Володькой Фузик... (К сожалению, они «… простились до срока…»). Юрой Бакшеевым (моим названным братом), Толей Шлемовым (нашим первым вице-адмиралом), Витей Буйко, Иваном Пахомовым (он возглавлял музей подводного флота имени А.И. Маринеско), Мишей Кусковым, Сашей Лапиным и многими-многими другими ребятами, учившимися рядом.

   Хочется еще раз похвастаться. Сборным командам училища по баскетболу и футболу ни в Ленинградской области, ни на спартакиадах суворовских и нахимовского училищ не было равных. А кто тренировал эти сборные? Баскетболистов тренировал Владимир Петрович Кондрашин - первый победитель Олимпийских игр по баскетболу в истории сборной команды СССР.
   Уверен – Вы помните тот знаменитый финал Олимпиады 1972 года, когда за 3 секунды до финальной сирены Иван Едешко сделал золотую передачу Саше Белову, и тот положил мяч в корзину американцев, и мы победили 52:51.
    Ему помогал Станислав Яковлевич Гильчинский. Они были у нас учителями физкультуры и одновременно тренерами обеих ленинградских баскетбольных команд, носивших имя «Спартак».

    Первое, что мы видели в спортзале, когда приходили на уроки, так это как капитан женской сборной СССР и ленинградского «Спартака», в будущем олимпийская чемпионка по баскетболу, Надежда Захарова играет в «-5» со своим тренером и одновременно мужем Стасом Гильчинским.
    Футболистов тренировал бывший игрок Киевского «Динамо» Павел Иванович Коротаев, который 19-летним парнем закончил войну начальником штаба полка, и носившим на груди военные ордена, а в груди военный осколок.

    А какие преподаватели у нас были?

    Один наш «звездочет», Анатолий (Толенька) Николаевич Бессонов, чего стоит…
       Он пришел преподавать к нам физику и астрономию сразу со студенческой скамьи или, как говорят – «прямо с ветки».
    На одной из наших встреч, он слегка подвыпил и, произнося тост, выдал замечательную фразу:
       - Ребятки! Вы у меня были первыми! Благодаря Вам, я совершенно забыл физику! Но…зато научился ее преподавать!

   К сожалению, к великому сожалению, недавно его не стало. А ведь он совсем не намного старше нас ...

    Учеба в «Ленинградском Нахимовском» открыла мне дорогу в жизнь образованным и готовым к любым жизненным трудностям человеком.

       О жизни в «Нахимовском» можно написать целый роман, что пока в мои планы не входит.

В 1966 году юных нахимовцев принял на свой борт учебный крейсер Балтийского флота «Комсомолец», и эти, опять же, юные создания окунулись в настоящую флотскую жизнь. Жизнь, наполненную морскими волнами, тревогами и большими сборами. Жизнь с несением вахты и настоящими боевыми стрельбами, учениями и полетами над крейсером боевых самолетов (аж дух захватывало), переходами по всей акватории Балтийского моря и стоянками на рейдах Кронштадта, Риги и Лиепаи, швартовками в Таллинне и Балтийске….

   И замечталось нахимовцу Сашке Ильину стать морским летчиком. О чем он при распределении высших училищ в выпускном классе Нахимовского училища и доложил командиру роты майору Георгию Дмитриевичу Тихомирову:
    – Желаю ехать далее учиться в Ейское высшее авиационное училище, в котором готовят летчиков морской авиации.

   От такого заявления Георгий Дмитриевич сначала оторопел, а потом «ломанулся» к Начальнику училища контр-адмиралу Вячеславу Георгиевичу Бакарджиеву.

   Здесь надо заметить, что адмирал Бакарджиев до назначения на должность Начальника Нахимовского училища занимал должность заместителя Начальника Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища в городе Пушкин.

   - Понимаете ли, товарищ нахимовец, - начал свою беседу с «товарищем мечтателем» Начальник училища, - во-первых, это не наше ведомство.
А, во-вторых, зачем ехать в Ейск, когда в Пушкине, рядом с Ленинградом, открывается факультет реактивных двигателей. А – это, понимаете ли молодой человек, тоже авиация. Ну?! – окончил он свой спич, и пристально взглянул мне в глаза….
    В актовом зале училища на выпускном вечере мне довелось услышать слова Георгия Дмитриевич Тихомирова, обращенные к нашему офицеру-воспитателю Павлу Ивановичу Каратаеву:
    - Эх, Паша, и все-таки очень жаль, что эти трое (Полянский, Ильин, Бакшеев) наконец-то уходят…

   В 1967 году, 18 июля, на крейсере «Аврора» мы приняли военную присягу и разъехались по военно-морским училищам нашей Родины.   

       Мой путь оказался не очень длинным. Каких-то 26 минут на электричке с Витебского вокзала до станции «Детское Село, город Пушкин». В этом городе на бульваре Киквидзе располагалось Ленинградское Высшее военно-морское инженерное училище, где на факультете паросиловых энергетических установок мне и предстояло получать специальность военного инженера-механика.

   - Какие реактивные двигатели!? – огорошил будущего авиационного инженера целый старший лейтенант Борисов, секретарь комитета комсомола
Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища, - нету тут никаких реактивных двигателей. Есть газовые турбины, есть дизеля и есть паровые турбины. Запомни, Саша, пар – вот она сила! Ты, что? Мечтаешь о матрасах цвета палубы, запахе солярки и керосина? Пар – всему голова!

   - Ну, что ж, - подумал первокурсник Ильин, - если пар – это сила, значит, так оно и есть и так тому и быть.   
    В кабинете заместителя Начальника училища меня долго разглядывал этот самый заместитель – контр-адмирал Горожанкин. Перед ним на столе лежало мое личное дело, открытое на странице характеристики. Характеристика вся светилась красным цветом от карандаша Горожанкина: «Все это ерунда, товарищ курсант! Посмотрим, что будет дальше. Идите, Вас ждет Ваш командир роты!» И я пошел в роту.

   - Какой «длины» был у Вас, товарищ старшина первой статьи, отпуск в Нахимовском училище? - таким вопросом встретил меня мой командир роты капитан 3-го ранга Георгий Вячеславович Степанов….

   И… отправил меня в отпуск по-нахимовски - на 45 суток.

   После отпуска началась учеба, точнее сказать, «отделка» товарищей курсантов под настоящих, не просто военных инженеров-механиков, а офицеров Военно-Морского Флота.
    Учеба чередовалась с сессиями, после которых следовала корабельная практика, за которой, в свою очередь, следовал отпуск. Потом снова «цикл Ренкина» (учеба, сессия, практика и т.д.) повторялся.                                          
    В 1968 году морская практика привела меня и моих друзей на борт знаменитого крейсера «Киров».
    Нас удивляло то, что крейсер никогда не швартовался в порту Таллинна. Н а наш вопрос об этом факте, матросы нам ответили, что эстонцы ненавидят крейсер «Киров», т.к. он, уходя в 1941 году из Таллинна своим главным калибром разнёс чуть ли не половину города. Вот командование и боится, чтобы не произошло какой-либо провокации.      

    Потом, в 1969 году, нас занесло на Северный флот, на Гвардейский большой ракетный корабль, носящий имя «Гремящий». Этот корабль базировался на Первый-А причал в городе Североморске.
    Запомнился мне Север не только штормами у острова Кильдин, дядей Колей, о котором у меня есть рассказ, но и одной встречей на деревянной лестнице, которыми богат город Североморск…
    Мы, я, Володька Лобанов, Сашка Спиридонов и Коля Лёвушкин, спускались по лестнице из города, возвращаясь на корабль. На одной из лестничных площадок, облокотясь на перила стоял мужчина. Он повернулся к нам и попросил прикурить:
      - Я – кинорежиссёр Александр Митта, - он повторил раздельно – Мит-та.
    Он был слегка навеселе, а потому разговорчив:
      - Вот смотрю я на эту, - он обводит рукой бухту, - дикую красоту, и
мечтаю снять фильм о Ленине. Стоит Ленин на берегу Енисея и думает о революции…
    Но! Снял «Экипаж»!   
    А потом наступил «холерный» 1970 год, более известный 100-летним юбилеем вождя пролетарской революции, человека, о котором хотел снять фильм режиссер Александр Митта, Владимира Ильича Ленина. И в честь этого юбилея СССР проводил широкомасштабные учения военно-морского флота под названием «ОКЕАН».
    Посредине учебного года наш 132 класс сняли с занятий и отправили на эти самые учения дополнением к экипажу крейсера «Октябрьская Революция».

    Я не знаю, что послужило основанием для принятия командованием училища такого решения. Наверное, факт подачи в 1969 году нашим классом рапортов с просьбой отправить нас на Дальний Восток, на остров Даманский… Политотдел училища, видимо, посчитал, что 132 класс политически подкован и может быть отправлен на учения «Океан».
«Октябрина», как ласково называли на Балтийском флоте крейсер, как раз и принимала участие в учениях «Океан», которые были приурочены к
100-летию со дня рождения В.И.Ленина.

   После учений корабль и мы вместе с его экипажем ушли в Средиземное море на первую в нашей жизни «Боевую службу». Перед проходом Гибралтарского пролива мы сделали остановку с «Визитом вежливости» во французском городе Шербур.

   По возвращению домой, нам на грудь повесили медали «За воинскую доблесть в ознаменование…. и т.д» и знаки «За дальний поход» с подвеской «Океан».

На четвертом курсе мне пришлось совершить «деяние», о котором смешно, но не стыдно вспомнить. Сашка Колесников по английскому языку схлопотал «пару». А «пара» несла с собой неувольнение в город и прочие неудобства….

   Вот он меня и попросил пересдать за него английский. На мое возражение, что на кафедре английского меня все знают, как облупленного (у меня был роман с лаборанткой этой кафедры), он ответил, что на кафедру пришла новая начальница, Светлана Кузнецова, вот, мол, ей и сдай зачет.

   Пришел. Представился – курсант Александр Колесников. На меня смотрели очень добрые глаза очень внешне приятной женщины.

   - Как же, Вы, получили двойку? – спросила она меня после моего ответа по теме зачета, - у Вас такой богатый запас слов.
   - Да, так, - запинаясь, пролепетал я, - бывает, не выучил.

   Через неделю на уроке английского языка открывается дверь в класс и входит Светлана Кузнецова.

    - Я Ваш новый преподаватель английского языка, - беря классный журнал, произносит она, - давайте знакомиться.
   Надо отдать ей должное – чувство юмора у нее было великолепное. Когда из-за стола поднялся курсант Ильин-Колесников, она уставилась на меня своими детскими глазами, а потом рассмеялась….

   Учеба в училище занимала, к счастью, не все мое время.                              

   В городе Пушкин, не без помощи мамы, судьба свела меня с великой женщиной Татьяной Григорьевной Гнедич, которая оказалась маминой пациенткой.
Кто увлекается литературой, тот должен знать, что практически все издания произведений лорда Байрона в СССР выходили под ее редакцией. А его «Дон Гуана» она перевела на русский язык по памяти, находясь в тюремной камере.

   Благодаря этой женщине, я близко познакомился с творчеством и жизнью замечательного поэта Николая Гумилева. Не просто так слова из его стихотворений я взял эпиграфами к своим книгам.

Последний семестр учебы – написание дипломного проекта. Руководитель моего проекта капитан 1-го ранга Е.Карасев предложил мне рассчитать высоконапорный котел КВН 95/64 по заданию СКБК имени Гасанова. Работа шла тяжело, так как, практически, надо было делать не два расчета, а целых девять – один котел был построен на «Балтийском заводе», а второй на «Николаевском заводе». Они имели одинаковые характеристики конструкции, но имели различную паропроизводительность. Вот и надо было обнаружить причину. Обнаружил.

   Где-то за полтора месяца до защиты дипломного проекта, в класс не вошел, а ворвался, как конармеец Буденного, руководитель моей работы капитан 1-го ранга Е.Карасев.
   С самого порога он громогласно объявил, что получено разрешение защищать проект на английском языке.
   Мне до сих пор не понятно – кто запрашивал это разрешение, т.к. для меня это было очень неожиданное сообщение.

   Затем было: «Comrade Vice-admiral. The naval cadet Alexander Iljin has come to take his diploma in English». И понеслось….

   Особенно дополнительный вопрос о диаграмме статической остойчивости корабля – я забыл, как по-английски будет звучать слово «точка заката». Подумал, и брякнул «оверкиль» - «опрокидывается».
Защитил. Вот, где сказалось моё обучение в Ленинградском Нахимовском. Кстати, защищался я не один. Вместе со мной защитил дипломную работу на английском языке мой хороший друг Коля Левушкин. Надо заметить, что ни до нас, ни после никто такого «подвига» не совершал. Правда, похудел килограмма на три, а может и на все пять. Этот «подвиг» мне потом (уже на корабле) аукнулся….                                                            

   Дальше был выпускной вечер. После него мы, Сергей, я и Юрка собрались у Юрки на даче, и Юркин отец, Никита Ефимович, достал из подвала и откупорил двадцатилитровую бутыль домашнего вина, которое он поставил в год нашего окончания Ленинградского Нахимовского.
                                             
    Мой Отец всю жизнь мечтал побывать на Дальнем Востоке. По-этому, выбора места службы для меня не было – только Тихоокеанский Флот.

   09 августа 1972 года, через шесть суток и двадцать один час после выезда из города Москва, скорый поезд «Россия», покрыв расстояние в 9000 километров, вытряхнул меня, с чемоданами «мечта оккупанта», из своих вагонов на станции Владивосток.   

   Водитель такси (надо же лейтенанту прибыть к месту службы с шиком) подвез меня к гостинице поселка Тихоокеанский, который располагается между Владивостоком и Находкой. Открывая багажник, он произнес:
    - Ну, вот, лейтенант! Вы и прибыли в наш «маленький Париж».

    Проснувшись утром и посмотрев в окно гостиничного номера, я понял – «это даже не Жмеринка». Зато сейчас «Тихас», как мы называли между собой поселок, превратился в симпатичный город с многотысячным населением.
    Мои приятели Юрка Орлов, Толя Астахов, Валя Басюк, Генка Денисов прибыли на ТОФ раньше меня и быстренько распределили кораблики между собой, а мне оставили флагмана – крейсер управления «Адмирал Сенявин».
«Ты у нас толмач, а корабль ходовой. Вот тебе и карты в руки», - сказали они мне.
На нем и началась моя служба в должности командира трюмной группы. На корабле меня встретил училищный друг Валера Мальцев (выпускался на год раньше), командир турбо-моторной группы, и сразу огорошил меня фразой: «Шурик, водолазная книжка у тебя с собой? Прячь. А то твой командир дивизиона живучести Миша Ткаченко, по прозвищу «Доцент», тебя замордует подготовкой легководолазов».
И «замордовал». Но мне нравилось. Особенно в Африке.
Звонок телефона в каюте:
- Командир БЧ-5. Трюмный, приготовить мой отсек….
Далее – гудки. Это означало – в 5-м креновом отсеке зажечь и опустить в воду 1000-свечовую лампу, надуть надувной матрас и ждать, когда появится Командира БЧ-5. Он приходил, ложился на матрас и плавал в водолазном бассейне. Корабль идет по водам океана, а механик отдыхает на водах кренового отсека. Идиллия…
    Крейсер управления силами флота «Адмирал Сенявин», на котором мне предстояло ходить в моря и где мне преподавались азы офицерской службы командиром электромеханической боевой части капитаном 2 ранга Валерием Георгиевичем Пирожковым, стал моим по-настоящему первым ходовым боевым кораблем:
    - Лейтенант! А Вы сдали зачет на самостоятельное управление своим заведованием?
    - Еще нет, - отвечаю.
    - Ну, так вот, пока не сдадите лично мне все зачеты, чтобы я Вас в салоне кают-компании не видел.

    В последующем, я знал корабль, как собственную квартиру. Довелось бы сегодня снова ступить на его палубу, то … Короче, я бы не заблудился в его коридорах и трюмах.         

   Когда по телевизору показывали как «Адмирала Сенявина» разоружили и потащили «на иголки», скажу честно – я плакал. Ведь первый корабль – как первая женщина, не забывается до самой смерти, и даже после.
    Недаром в Великобритании, «царице морей», слово «корабль» относится к женскому роду.                                                         

   «Адмирал Сенявин» много ходил в походы.

   Это был, в основном, Индийский океан – поле деятельности 10-й оперативной эскадры. Не один десяток тысяч морских миль пройдено этим кораблем и нами, его экипажем.

Накануне нашего выхода на «боевую службу» в зону Индийского океана, меня вызвал к себе Командир 10-й оперативной эскадры, в то время, контр-адмирал Виктор Сергеевич Кругляков.
    Адмирал сидел за огромным столом в своем салоне.                                          
    Он встретил меня вопросом: «Лейтенант! Вам дороги Ваши бакенбарды?»
    Я тогда носил нахимовские баки и фуражку, и очень этим гордился.

   - Если они Вам дороги, - продолжил он, не дождавшись моего ответа, - то тогда мне не о чем с Вами разговаривать.
   - Сбрею! – мгновенно оценив и поняв угрозу в его вопросе, ответил я.
   - Хорошо, - посмотрев мне в глаза, сказал комэск, - я ознакомился с Вашим личным делом. Будете у меня личным переводчиком.

   «Вот и аукнулось», - пронеслось у меня в голове.

    15 ноября 1972 года в 12 часов дня на 33 причале Владивостока загремел своей медью духовой оркестр. Вторя ему, загремели якорные цепи, выбирая огромные якоря, и мощный корабль с гордым именем «Адмирал Сенявин» начал свой океанский поход.
Следующее утро встретило экипаж крейсера ярким солнцем и непривычной для него ноябрьской температурой в 26 градусов… выше нуля.
Мы надели тропическую форму – шорты, курточки с короткими рукавами, пилотки с козырьком и, на ноги, «тапки с дырками» (так называют специальные тапки для тропиков).
На верхней палубе мои трюмачи устроили душевые, куда подавалась забортная вода.
И, если бы не регулярная смена вахт и периодические тревоги типа – «Боевая тревога! Слева по борту остров Окинава!», поход крейсера напоминал бы океанскую прогулку.
Погода была великолепная, море спокойное, крейсер сопровождали «стада» дельфинов и стаи летучих рыбок.
Началось эскортирование крейсера….
Через несколько дней с правого борта открылась «красная земля». Нет, я не оговорился. Земля на самом деле была бордово-красного цвета.
Это означало, что «Адмирал Сенявин» подходил к Малазийскому полуострову, за которым открывался очаровательный пейзаж Сингапура и Малаккский пролив.
Над нами кружил вертолет, с которого велась телепередача, так что наше прохождение мимо Сингапура мы смотрели по телевизору.
Местный комментатор пугал население маленького государства «советской военной угрозой». Мы потом поняли, что в этот момент в Сингапуре проходила сессия блока СЕАТО (Южно-Азиатский блок), в котором всем заправляли американцы. И прямо в зале заседаний шла телевизионная трансляция об этой «угрозе»….
Если бы эти «орлы» знали, что под нашим килем в Индийский океан мы вели советский атомоход, то, я думаю, памперсы появились бы именно в 1972 году, а не значительно позже.
    На борту корабля базировался противолодочный вертолет Ка-25 с экипажем, молодыми ребятами с лейтенантскими погонами на плечах.
И снова посетила меня мечта о голубом небе, которая после одного случая куда-то улетучилась….
    Как-то шли полеты вертолета. Вертолет зависает над кормой корабля, и летчики проводят фотосъемку для газеты «Красная Звезда». В это время появляется Командир Бч-5 крейсера в сопровождении командира Трюмной группы, т.е. меня – они ждут водолей. Вот К-5 крейсера «Адмирал Сенявин» Валерий Григорьевич Пирожков, стоя на юте и вглядываясь в небо, произносит: «Трюмный! Чего это над нами вертолет завис – керосин кончился, что ли?»...
    Отстаивались, в основном, в сомалийском городке Бербера, где были организованы аэродром, узел связи и пункт материально-технического обеспечения. У сомалийцев даже был магазин под названием «Ленин».
    От них не отставали торговцы и в Адене. Здесь были магазины «Москва», "Одесса", "Невские зори", «Одесский толчок» и тому подобное.
Мне пришлось выступать в роли переводчика не только у комэска Круглякова, но и у Командующего ТОФ адмирала Смирнова.
    Но запомнился больше всех командир «Адмирала Сенявина» капитан 2-го ранга Владимир Петрович Затула. Наша с ним «дружба» (в хорошем понимании этого слова) началась в 1972 году, когда он был еще старшим помощником командира крейсера, сменив на этом посту будущего Главкома ВМФ Феликса Громова, и носил на плечах погоны капитана 3-го ранга.
    Мы стояли у причальной стенки в порту Бомбея (ныне Мумбай). Неожиданно нас «выгнали» на рейд. Оказывается, в городе забастовали проститутки с «Леди стрит» - они требовали уравнять их в правах с «call girls» - «девочками по телефону»….
    Так вот стоим мы на рейде. На юте накрыты столы – раут.
С левого борта спущен парадный трап – на корабль прибывают гости.
В основном, это офицеры ВМС Индии с женами. Вместе с ними прибывают представители советского консульства и специально приглашенные лица из торгпредства и прочих «наших» организаций.
Борта подходящих к крейсеру катеров возвышаются над площадкой трапа, а посему, дамы должны прыгать с катера на трап, что для них мало того, что неудобно (они в сари и вечерних платьях), так еще и опасно – можно кувырнуться в бело-серые воды бомбейской бухты.
    Вот Владимир Петрович Затула и поручил мне оказывать дамам помощь – «ловить» их на площадке парадного трапа.
      «Принял», таким образом, я около десятка дам, одетых в сари.
А индийские женщины, как однажды я уже вспоминал, очень вкусно пахнут – даже в носу щекотно, и мурашки по всем частям тела бегут. Ко всему прочему, в руки мне сунулась, месяце на пятом беременности, индианка лет девятнадцати…. Ну, тут я уже на дыбы…. Кричу старпому: «Все! Больше не могу! Меняй! Утоплюсь!»
- Я тебе утоплюсь! Не мути воду – она здесь и так мутная! Держись, трюмный, держись, - отвечает Затула, - я тебе бутылку виски «Teacher’s» подарю. Еще минут десять продержись. Я тебе замену пришлю.
Потом мы с Владимиром Петровичем снова ходили в Индийский океан на крейсере «Адмирал Сенявин».
    Правда, в этот раз Петрович уже командовал кораблем, а старпомом был капитан 3 ранга Чериватый, а я был у Петровича командиром котельной группы и, одновременно, переводчиком.
А машинной группой командовал Валя Басюк. В том походе вообще состав БЧ-5 был пушкинский: К-5 Тауфик Хабибуллин, ДД- Володя Сабанцев, ТГ – Валера Фоломеев, ТМГ – Валера Мальцев, МГ и КГ - Ваши покорные слуги – Валя Басюк и Саша Ильин.
Через много лет мы встретились с командиром. Владимир Петрович находился на заслуженном отдыхе в звании контр-адмирала.
Мы вспомнили с ним наши хождения по морям и океанам, и я припомнил ему ту самую бутылку виски.
- Так я отдал тебе бутылку? – спросил он мня.
- Нет, - ответил я ему, - но мне хватило.
- Ну, значит, я козел, - прокомментировал Владимир Петрович мой ответ.
Мы рассмеялись и... в стаканы налили то самое виски "Teacher's"...
Сегодня, встречаясь и общаясь с сослуживцами, мне кажется, что Владимир Петрович Затула родился сразу с погонами офицера Военно-Морского флота. Настолько он был влюблен в море и морскую службу. К великому сожалению, Владимира Петровича уже нет среди нас…. Несколько лет назад он ушел в очередной свой, к сожалению, последний поход... А над просторами мирового океана взмахнула крыльями еще одна Чайка...
Именно на таких, как он офицерах, и держится Военно-Морской флот.                                                                                 А я с тех пор предпочитаю всем сортам виски только виски «Teacher’s».
    Индийский океан запомнился своей рыбалкой, когда, сидя на пирсе в Бербере, забрасываешь лесу, с привязанными к ней 10-15 крючками без наживки, пару раз дергаешь, и… на крючках дрыгают хвостами штук пять-шесть, а когда и больше, сайр или ставридок.
    Или охота на тунцов у острова Сокотра. Объявлялся «БОЛЬШОЙ СБОР». Командир эскадры В.С.Кругляков выходил к строю моряков и: «Объявляю день рыбака! Пока не поймаем 25 тунцов – якорей не выбирать!»
А какое это блюдо было – «тунец по-сенявински»…. Пальчики оближешь. Как говорит мой друг "полковник" Митя – нальете, расскажу… рецепт.
Запомнилась еще охота океанских мант (огромный скат) – они, как огромные птицы вылетали из воды и падали на рыбные косяки, глуша рыбу и поедая ее.
    Но бывало и так. Идем по траверзу Мадагаскара. А «ОНО» как дунет… А волны как взыграют, а дневной свет как погаснет, а с неба ещё как ливанёт… И всё это называется, нет не шквал или заряд, а называется это тропический шторм… Короче, ураган.
    Ко всему этому добавляется сигнал «SOS» с рыбацкого судна. Помогли.
    Отвлекусь немного.
    Однажды меня пригласили в детский дом рассказать восьмиклассникам о «Нахимовском училище», о «Ленинградском Высшем военно-морском инженерном училище», что в городе Пушкине, о кораблях, о флотской жизни.
    Я много им рассказывал о жизни моряков, о наших педагогах, о ребятах, которые учились и служили рядом со мной, о дальних походах, о далеких и диковинных странах, о встречах с людьми, которые в этих странах живут. Я им рассказывал о штормах и тревогах...
    Вспоминал, как у острова Мадагаскар наш крейсер попал в эпицентр урагана, а мы, несмотря на это, пошли на помощь рыбакам, хотя это грозило нам «бо-о-о-ольшими неприятностями», ведь это был ураган. А еще я им рассказывал, как наш врач-хирург Костя Огнев по радио давал указания врачу, который оперировал женщину на английском сухогрузе.
    Потом ребята задавали много вопросов, из которых я очень хорошо запомнил один вопрос:
    - Вы не боялись ходить в море?
    - Боялся, - ответил я им, а потом добавил, - но не ходить в море мне было стыдно. А этого я боялся еще больше.
    Потом «кадры» Тихоокеанского флота посчитали, что мое присутствие необходимо на борту эскадренного миноносца «Блестящий», в качестве командира электромеханической боевой части.

    И стал старший лейтенант- инженер Сашка Ильин миноносником.

    Командовал этим кораблем капитан 3 ранга Борис Пленков, человек большого такта и эрудиции. Обладатель огромаднейшего чувства юмора.

    Прихожу я, как-то раз, к нему в каюту:
    - Товарищ командир, - говорю, - Вообще-то,механику не мешало бы очередное воинское звание получить. Срок выслуги уже «на носу».
    - А механик командира на пьянку пригласит? – отвечает.
    - А командир к механику придет, - спрашиваю, - на пьянку?
Он открывает ящик своего стола, вытаскивает оттуда погоны и, протягивая их мне, говорит:
    - Пошли. В доме офицеров столик уже заказан...
    В море ходили часто. Однажды пошли на мерную милю. Мерная миля – это разбег корабля на максимальные передний и задний хода.
    А теперь закройте глаза и представьте себе конный экипаж, в упряжке которого находятся 72 тысячи лошадей…
    Представили? Вот и хорошо. Эсминец «Блестящий» и разгоняли эти самые лошадки. Идем под 37 узлов, в запасе 4 форсунки. А это говорит о том, что можем и 38 узлов дать (38х1,86 = 70,68 км/час).
    Докладываю командиру о возможности включения форсунок на главных котлах, и слышу:
    - Механик, ты что, офонарел? Мы и так летим… Только крыльев не хватает. Хорош.
    Чем завершается переход с максимального переднего хода на задний ход у эскадренного миноносца проекта 56?
    Корабль встает на дыбы, проседая кормой. Волна накрывает его, словно ковром. Валит с ног, не закрепленные вещи летят, как снежинки при вьюге…
    Но! Как же это всё красиво! Недаром первый маршал Семён Будённый говаривал: «ЭСМИНЦЫ – ЭТО НАША МОРСКАЯ КАВАЛЕРИЯ!»
                                                   
    Потом, в 1978 году, я занял место за рабочим столом одного из отделов Технического управления Тихоокеанского флота, в котором занимался судоремонтом.
       Вся моя работа проходила на орденоносном Дальзаводе, где в мои обязанности входило представлять интересы Тихоокеанского флота.

   В то время завод возглавлял Юрий Николаевич Удовиченко. А какие люди работали вместе с ним – Жора Бураченко, Сережа Новиков, Витя Патлах, Олег Данилов, Юра Мудров и многие другие достойные строители.
    Один Главный инженер Дальзавода Сергей Николаевич Кучеренко чего стоил…
    Он отличался великолепным чувством юмора. Однажды он получил поздравление с очередным съездом КПСС от одного предприятия – смежника. К сожалению, данное предприятие задерживало поставки необходимого для работ оборудования. Так вот, Сергей Михайлович лично написал ответ:
    « Дорогие други! В ответ на Ваше поздравление по случаю очередного (…) Съезда КПСС, направляем Вам подробный и согласованный с представителем заказчика перечень наших наилучших пожеланий…»
    Дальше перечислялись все «претензии» к предприятию.
    Или вот такой случай, свидетелем которого мне довелось быть…

    Олег Данилов, строитель одного из «объектов», как назывались корабли Тихоокеанского флота, пришедшие на ремонт к стенкам Дальзавода, заходит в кабинет к главному инженеру Кучеренко Сергею Михайловичу с проектом сметы на средний ремонт одного из кораблей этого самого флота. Сергей Михайлович внимательно просмотрел сей документ и наискось по первому листу начертал одно слово «ВЫХОД», и расписался.
    После чего, уткнулся в очередной из документов, которыми был завален его стол.
    Олег непонимающе смотрит на резолюцию:
    - Сергей Михайлович. Что-то я не понял. Что значит Ваше «ВЫХОД»?
    - Олег Иванович, - поднимает Кучеренко голову, - Вы знакомы с таким понятием, как НОТ – Научная Организация Труда? Так вот. Я придерживаюсь этого метода. Хотя Вы отрываете меня от работы, но принимая во внимание мое глубокое уважение к Вам, поясняю. Я дорожу своим временем. Поэтому, дабы его не тратить на длинное написание резолюции, я эту резолюцию сокращаю. «ВЫХОД» означает, Олег Иванович, только то, что «ВЫ Хреново Оформляете Документы». Понял, Олег?
    Олег понял. А у меня комок в горле – ни туда, ни сюда…

   Раз или пару раз в месяц мне надо было заступать помощником оперативного дежурного Тихоокеанского флота по технической боеготовности. Дежурство проходило в небольшом закутке большого зала Штаба флота, разделенного огромным прозрачным планшетом, за которым работали планшетистки. В вестибюле Штаба флота нас встречала охрана, проверявшая пропуска. Первое дежурство проходило довольно-таки спокойно, и ночью можно было побродить среди мозговых извилин своей черепной коробки. Так вот, сложив ширину шеи и плеч ребят, которые проверяли у нас пропуска, с высотой главного зала Штаба флота и, умножив все это на длину ног планшетисток, я понял, что наш Тихоокеанский флот очень серьезная сила. А, если такие же люди служат в штабах других флотов, то наш флот, да и вся страна, непобедимы. Я был горд, что являюсь частью этой силы.

   Прошло еще пять лет.

   И вот, 09 августа 1983 года, я вышел из рейсового автобуса № 105 и остолбенел, не понимая – куда я попал? Лес, забор, проходная, зеленого цвета здание с надписью «Клуб». Среди леса виднеются три каменных дома. И озеро. Огромное озеро, над горизонтом которого громоздились облака, и висел яркий фонарь солнца.

    Все это называлось бухтой Владимировской, куда меня занесли непредсказуемые флотские дороги. Да, дороги флотские непредсказуемы – дежурным по части оказался мой названный братец Юрка Бакшеев.

   Он меня встретил словами:
   - Семь – восемь, Шура! Ты ли это? А я гляжу на предписание – фамилия Ильин, имя Александр, отчество Петрович. Думаю – быть не может, только одного такого знаю. Откуда? За что?

   Так началось мое знакомство с Приозерьем и Нево-озером, которое сейчас называется Ладожское озеро.

    Скажу честно, не влюбиться в этот край невозможно. Сейчас мне кажется, что на Земле существует два Края – Приморский и Приозерский. Больше краев нет и быть не может, хотя в Великобритании и есть мыс, который называется «Край Земли». Но, это же англичане…
      Ну, о службе в бухте Владимировской много не напишешь... Хотелось бы, но нельзя. Занимались испытаниями образцов новых видов вооружения и средствами защиты от оружия вероятного противника. Где-то так можно.
    Чем мне еще запомнилась служба в Ленинградской военно-морской базе?
       Городом Лахденпохья и островом Кронштадт, где я преподавал в Школе Техников ВМФ.

    Последнюю в своей служебной жизни практику, но уже в качестве руководителя, я провел в 1987 году. Возил 90 практикантов (будущих мичманов) на Тихоокеанский флот.
       В 1989 году, «благодаря» оргмероприятиям Министерства обороны, закончилась моя служба в военно-морском флоте Советского Союза. И, в связи с этим фактом, с «Доски почета» 4-го Учебного отряда Балтийского флота, в который входила Школа техников ВМФ, была снята фотография лучшего преподавателя отряда - старшего преподавателя электромеханического цикла капитана 3-го ранга Ильина Александра Петровича.
         На «гражданке» работал на «Октябрьском электро-вагоноремонтном заводе», где занимался внешнеэкономической деятельностью, затем в фонде милосердия и здоровья Федорова. Был директором автозаправочной станции в Приозерском районе. Занимался внешним благоустройством Приозерска, работая в городской администрации. Довелось быть начальником аварийно-диспетчерской службы города и начальником ЖЭУ.
   Преподавал историю в Коммунарской школе. Охранял приозерские леса.                                       
   Сегодня, к сожалению, не работаю – говорят, что у меня возраст.

   Порой болею. Иногда даже болит в тех местах, о существовании которых
я и не подозревал. Зато написал четыре книги о своих друзьях под общим названием «ТОЖЕ ФЛОТ». Три книги изды, одна в издательстве. Издал две книжицы со сказками для своих внучек.                        
    В настоящее время я военный пенсионер, у которого есть сын и две дочери. К огромному сожалению, после тяжелой болезни 7 марта 2020 года сын ушёл из жизни…                                       

Этот военный пенсионер не называет себя дедом, но мужчиной, у которого три внука и внучки. Это те члены моей семьи, о которых я точно знаю, что они мои.
Этот военный пенсионер переживает, как там внуки, которые, как и их дед, прадед и прапрапрадеды, служат в Армии?
    Я специально не написал о тех женщинах, которые были со мной рядом в моей многообразной жизни. Я не хочу никого из них обидеть. Я благодарен им уже за то, что они часть своего бытия отдали мне, позволив быть рядом с ними. Они навсегда остались в моей памяти и в моем сердце.

   Сегодня я живу в Приозерске и не хочу никуда отсюда уезжать. От Ленинграда я очень устаю – шуму и суеты много. Толи дело «патриархальная» красота и тишина нашего города. Извините. Есть одно место, куда меня тянет. Это – Владивосток.                                          

    Город, который стал для меня родным. Город, по которому я очень скучаю. Город, в котором живут мои друзья.


Послесловие:

Сегодня я разменял восьмой десяток лет. Но! Если бы мне предложили жизнь прожить заново, то я выбрал бы снова этот путь - путь моей жизни, путь военного моряка!
Жизнь, друзья, продолжается!
Мира и счастья Вашему Дому!
Поделитесь, порадуйте друзей:


  Автор: 
      Внимание! Использование произведения без разрешения автора (сайты, блоги, печать, концерты, радио, ТВ и т.д.) запрещено!
  Раздел:   Смешные истории
 Опубликовано: 
  Чья картинка:   своя
  Статистика:  посещений: 662, посетителей: 228, отзывов: 0, голосов: +10
 
  Ваше имя:  
  Ваша оценка:     
 Оценки авторов >>>
  Оценки гостей >>>
Обсуждение этого произведения:

 Тема
 
      

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер