На поэтов Хохмодрома то ли дрёма
накатила,
то ли порча, то ли сглаз,
покидают нас кумиры Хохмодрома
и не в силах отыскать их всех «Глонасс».
Может, бытом взяты авторы в поло́ны,
не до до́бычи словесной им руды.
Не стройны́ уже на Хохме их колонны
и поэтские редеют там ряды.
За умение смешить до колик в брюхе
так, что в горле от гыгыканий першит,
пальму первенства к ногам бы бросил КсюХе,
только КсюХа нас, как прежде, не смешит.
Огневая Сашка жгла напалмом лихо.
Огнедышащий такой в ней неуём.
Разберись теперь – в какой неразберихе
Огневую всем искать нам днём с огнём.
Без Симонии не всё у нас в порядке.
Стюардесса не летит, сколь не проси.
А без Ани чувство, будто при посадке
оторвалось в нашем «Боинге» шасси.
А Игорку коль не дыба ждёт, то порка,
мы которую ему устроим враз.
Из Саратова в Сосновый Бор Игорка
переехал и совсем забыл про нас.
Опрокинув вечерком вина рюмашку,
«любит нас-не любит» всё гадаю я
на ромашке – где сейчас поэт Ромашка.
Возвращайся, Рома! Ждут тебя друзья.
На стакан присел, залез на баррикаду
иль мамоху уложил ты на капот,
забывать ходить на Хохму, всё ж, не надо.
В нос кулак тебе за это, В Рот Компот!
Не стояло с нами Вас так долго, мисса,
потому сказать имею вот за шо –
не расчёсывайте нервы нам, Мелисса!
Мы Вас ждём до Хохмодрому…
Хорошо?
Федуард не пишет стих в своём чулане,
мол, не доена корова, сенокос,
а он, может, в летаргической нирване
и душевный в нём царит анабиоз.
Те, кого из табакерки мы не вынем,
кто стоял на страже смеха как один,
разлетаются, как птицы в небе синем,
из аорт сердечных выбив клином клин.
Унесённых тихо жизненной рекою,
мы не видим их в стихийном кураже…
Хоть бы kekс пришёл скорей,
а то с Такою_
я не_фсей давно не виделся уже.