Не надо толкать меня, пьяного,
Не бей меня скалкой с плеча,
Ведь я поминал Ульянова,
Владимира Ильича.
Не ради того, чтоб хмелея,
Его я сильней обожал,
А чтобы он там, в Мавзолее,
Не вздрагивая лежал.
Я сам себе обусловил,
Пусть баба дерётся, стерва,
Но я найду силу воли,
Вождя помянуть, двадцать первого.
Пусть вместо стола, канистра,
Пусть вместо иконки, портрет,
Но это в укор "коммунистам",
У них ведь падлюк - Бога нет.
И хватит меня "по маменьке",
И бить сковородкой ржавой,
Я помню его еще маленьким,
С большой головой кудрявой.
Ветер носит позёмку, свища,
Город снова теряет обличье...
Я-то помню: я внук Ильича,
Даже знаю, чей пасынок нынче.
Но стою, захмелевший вконец,
Под сияньем рогатого месяца…
Мавзолей, говорят, не дворец,
Все Володи туда не поместятся.