А у нее была такая попочка –
И вся-то в блямбочках, и в пимпочках, и в кнопочках,
И вся-то, вся она, вы не поверите,
Расшита флагами Европы и Америки.
А у меня чего? – Одна оказия,
И без орнамента, и без фантазии,
Покроя старого для нашей челяди,
Четыре пуговки – ну те, что спереди.
А у нее была походка плавная,
Неторопливая, а это главное.
Висела сумочка на тонкой талии,
Небось из Франции или Италии.
А у меня чего? – Беда с осанкою,
Иду с авоською, машу буханкою,
За нею следую по узкой тропочке,
Ну, после рюмочки и после стопочки.
Цвела черемуха, и пел соловушка,
И у нее, поди, играла кровушка,
Сердечко екало под кофтой греческой,
Ее окликнул я по-человечески.
Вот оглянулася, стоит довольная,
А губы алые, почти свекольные,
На щечках ямочки, не шейке родинка –
Как ягодиночка, ну как смородинка.
Хотел сказать я ей: «Имею мнение…»,
А получилося одно волнение.
И только вымолвил, собравшись с силою:
«Какая всё-таки ты раскрасивая!»
Видать, слова мои ее встревожили,
А я всё дальше ей: «Ты непохожая…»
Она погладила меня, непутного:
«Я непохожая? Да я валютная!»
Замолк соловушка в недоумении,
В кустах послышалось его падение.
Нашел болезного, прикрыл рубахою,
И долго плакал всё над малой птахою.