ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
 Авторское произведение Смешные истории  | Сообщить модератору

САМОЕ ЭФФЕКТИВНОЕ СРЕДСТВО ОТ БОЛИ В СПИНЕ

Самолет, гл. 1-3


САМОЛЕТ
Авантюрная повесть


В каждой деревне — свой дурачок...

Народная мудрость

1

Когда-то, еще до Октябрьской революции, небольшая сибирская деревушка, заброшенная в тайге, называлась Сосенки. Красивое такое название — Сосенки. По-детски нежное и трогательное.

Спросят, бывало:

— Ты, брат, откуда родом? Где живешь-проживаешь?

— В Сосенках, — отвечает.

Чинно и достойно.

В тридцатые годы Сосенки переименовали в «Путь Ильича». Никто особо не возражал. Да к тому времени, чего греха таить, возражать уже было некому. После известных мероприятий народ стал послушный, согласный и на «Путь Ильича».

Во времена горбачевской перестройки, будь она неладна, решили вернуть прежнее название. Только получился какой-то фокус. В районном центре, а может, где повыше, толком не разобрались. Запутались государственные люди в названиях, и деревенька вдруг, по неясной причине, стала называться не Сосенки, как положено, а Сосунки. Так на всех картах местного масштаба, во всех документах и стало значиться: Сосунки.

Селяне растерялись. «Как же так? — думают. Вроде по-другому хотели...» Однако бузить не стали: сказалась старая привычка к покорности.

— Это в столицах народ разбаловался, норовит прыть показать. А мы люди маленькие, — рассудили жители. — Нам и без катаклизмов хорошо.

А к новому названию привыкли быстро. Наверное, в силу хороших адаптационных способностей. «Сосунки» — чем не название! Проглядывает в нем что-то младенческое, нетронутое.

Народ в Сосунках подобрался неплохой. В целом, трудовой народ. Есть и своя доморощенная интеллигенция: учителя в школе, медицинские работники, председатель Андрей Иванович, по образованию техник-механик. Но основная масса люди простые: кто шофер, кто электрик, уборщицы там разные и, конечно, костяк деревни — работники свинофермы. Специализация такая в Сосунках — свиней разводить. До хрущевской «оттепели» ценные пушные породы зверья разводили. Но это естественно: тайга рядом. Потом лес где надо спилили, корни выкорчевали, землю распахали, посадили кукурузу. Полгода не хватило, чтобы початкам завязаться. А урожай погиб при первых заморозках. Наметился было переход обратно к разведению соболей. Ан нет: грянула перестройка. Сначала все «трезвые» свадьбы играли. Потом за Ельцина голосовали. Потом жрать стало нечего. Потом появился на деревне бывший техник-механик из города — он там на каком-то заводе работал — Андрей Иванович Водолеев, будущий председатель деревни Сосунки.

— Свиней разводить надо, — авторитетно заявил он.

Селяне задумались, а когда районное начальство дало инициативе «добро», тут же поддержали поступившее предложение.

— Свинья не соболь, — трезво оценили они ситуацию. — В лес не убежит.

И не сказать, что дело пошло бойко. Скорее вяло, чем бойко. Но председатель сумел построить себе новый дом и купить автомобиль иностранного производства. «Джип» называется. На вид что-то вроде нашей «Нивы», но шикарнее. Куда там!

Еще порадовались «перепрофилированию производства» главбух и разведенка Катерина. Ну, главбух — это понятно, а разведенка Катерина — еще понятнее: красивая баба, не зря на нее председатель глаз положил. Жена председателя, тоже так, ничего себе, говорит:

— От Андрея не убудет, а от меня и подавно.

Так и живут. Все с прибытком. Только жителям Сосунков от того не легче. Спасибо алхимикам, что самогонный аппарат изобрели. Выпьешь стаканчик, оглядишься вокруг: мать честная! Жизнь-то налаживается!

Правда, один непьющий затесался-таки в дружную среду мужского населения Сосунков. Имя этого доходяги, по справедливости, не должно даже произноситься. Уж больно личность мелкая, того недостойная. Но случилось так, а не иначе — упрямее фактов только ослы, которых отродясь в Сосунках живьем не видели, — и невзрачный, ничтожный человечишка стал вдруг героем целой истории, основательно встряхнувшей сибирский поселок.


2


Елкин Боря — так называлось несчастье и позор всей деревни. Глупый никчемный малый, сызмальства отличался иждивенческими настроениями и хлипким здоровьем. Районную восьмилетку он все-таки закончил. В свидетельстве по всем предметам значились одни тройки, которые, по совести говоря, можно смело отнести к двойкам. Его отец расплачивался с учителями отменным медом, с испугом поглядывая на собственное дитя: и как такое чучело могло получиться?

Внешне малорослый и белобрысый, он обладал поразительной способностью заваливать любое порученное дело. С одной стороны, он как бы старался, шумел и суетился, но все получалось бестолково, а шум оставался всего лишь шумом. Боре и прозвище подходящее подобрали — Муха. Смысл простой: сколько ни жужжи, а меда все равно не будет. Зато батька Мухин знатным пчеловодом был. А дед, тот и вовсе лучшим бортником слыл в округе. Лесное пчеловодство знал во всех тонкостях.

Борю пчелы не интересовали. Его вообще интересовала одна рыбалка. Уйдет вверх по Каменке подальше, закинет удочки — и спит себе в прибрежных кустах. Однажды целый день проспал. Июльское солнце нещадно опалило лицо и руки паренька. Вечером на месте ожогов выступили волдыри, и бедная Борина мать под вопли непутевого сына мазала его физиономию холодной сметаной. Долго потом Муха напоминал человека, больного проказой. Дед Матвей при виде внука плевался и, размахивая костылем, шамкал вслед беззубым ртом:

— Пшел отшедова, пёш шелудивый!

— Сам пшел, — огрызался Муха.

Скандального деда он старался избегать. И не только его. Народ подобрался в деревне в основной своей массе трудовой, с утра до ночи вкалывать привыкший. Особенно весной, летом, осенью. И еще зимой. Боря, который Муха, вносил, так сказать, диссонанс в дружный хор трудоголиков. За что и носил позорное клеймо бездельника.

На свиноферме работать Муха решительно отказался.

— Свиней разводят для чего? — задал он прямой вопрос своим кровным родителям. И сам тут же дал не менее прямой ответ с подробными пояснениями: — Да чтобы жрать в виде окороков и буженины. А я, может, этот... как его... вегетарианец и скоро стану мусульманином. Буду по утрам громким голосом кричать: «Аллах акбар!» Мне свинину есть никак нельзя, а глядеть на них или заботу какую проявлять о грязных тварях — это и подавно.

Отбрехался Муха на сей раз. Как и в следующий, и в следующий... Ничегонеделание было возведено у него в принцип.

— Нужно его перештать кормить! — авторитетно и жестко заявил дед Матвей.

— Да как же это? — испугалась мухинская маманя. — Рази можно дите без еды оставить.

— Корм ему не положен! — продолжал греметь дед, стуча костылем о землю.

Отец деда поддержал.

— Такое дело, сынок, — пояснил он Мухе, — у нас кто не работает — тот не ест. Понял? Кусок хлеба заработать надо.

— Понял, — ответил сын, шмыгнув носом, и наутро уехал в районный центр, где просидел у церкви весь божий день с протянутой рукой. Денег ему подали немного, зато на следующий день вся деревня знала, что сынок Елкиных побирается в компании цыган и юродивых.

— Ты что ж, стервец, нас позоришь? — возмутился отец. — Мы ведь можем и силу применить!

— Пороть его надоть! — встрял неугомонный дед.

Впрочем, идея «пороть!» засохла на корню.

— Поздно пороть, — тяжело вздохнул отец и подозрительно посмотрел на жену.

— Вот что, Варвара, пойдем-ка на секунду в другую комнату, — предложил он жене, которая, обреченно вздохнув, последовала за мужем. Дед в сердцах покачал седой кудлатой головой: подобные сцены в семье Елкиных повторялись с периодичностью раз в месяц, почитай, с самого рождения непутевого мальчика Бори.

— Ты мне, Варвара, ответь: от Федьки Мореного нагуляла? А? Чует сердце, от него! Как две капли воды! У-у, сука! — как обычно завелся глава семейства Елкиных.

— Опомнись, Егор, хватит напраслину наводить. Окромя тебя, в моей жизти никого и не было. А Борька — твой! Не сомневайся, — привычно начала оправдываться несчастная женщина. Она знала: все кончится тем, что получит от мужа в ухо. Или в глаз. Это уж как повезет.

Егор взревел:

— Это Борька-то мой?! Ах ты, подлюка! Не мог от меня такой обалдуй явиться! Не мог!

— Да твой он, твой!

После чего и последовало традиционное наказание. На сей раз удар пришелся в лоб. Бабе хоть бы что, а вот муж ударил неловко: палец выбил.

— А-а, ёшкин свет! — заорал он и принялся прыгать по комнате, зажав пострадавший палец между ног. Варвара воспользовалась моментом и улизнула, зато в дверном проеме нарисовался суровый дед и, увидев вопящего от боли и досады сына, сочувственно произнес:

— По яйчам дошталошь — это хреново.

— По каким яйцам! Вот видишь, палец покалечил!

— Чего тогда мотню швою в кулак шобрал?

— Уйди, батя, от греха...

А Елкин Боря, виновник семейного скандала, почесал затылок, взял удочки и ушел на речку. Ну их всех! Пускай ругаются.


3


Но рыба в тот день не клевала, и Муха решил прогуляться к тайнику, который находился неподалеку в лесу, в дупле старой сосны. Содержимое тайника не представляло собой ничего особо секретного, что требовалось бы скрывать от глаз родственников и прочих селян: набор рыболовных крючков, эротический журнал, старый дореволюционный медный пятак и фигурка нэцкэ, приносящая владельцу мудрость и процветание, — вот и все мухинское богатство.

Если не спеша, то до тайника было идти минут двадцать. А Муха не спешил. И правильно: чего спешить, день летом долог. Удочки он надежно спрятал в прибрежных кустах, так что за них можно было не волноваться.

А солнце припекало все сильнее. Паренек недовольно посмотрел на небо.

«Зря кепку дома оставил. Ни облачка. Морда опять обгорит — в деревне все лопнут от смеха. Можно, конечно...»

Мысли оборвались, не успев сформироваться. Увиденное было столь неожиданно, столь маловероятно, что Муха поначалу не поверил своим глазам.

«Мерещится. Наверное, солнечный удар приключился», — подумал он, вглядываясь в нагромождение искореженного металла, бывшего когда-то — скорее всего, совсем недавно — красавцем самолетом. Корпус воздушного судна от удара о землю раскололся надвое; всюду валялись какие-то зеленые ящики и обгоревшие предметы, назначение которых определить с первого взгляда было трудно.

Муха еще раз протер ясны очи — нет, не снится.

— Мать честная, — прошептал он, вытирая грязной пятерней потный лоб. — Авария, видать, с самолетом в воздухе произошла. Вот он и того... рухнул. Турбулентность, ёшкин свет!

Мудреное слово «турбулентность» Муха помнил по названию фильма и, естественно, его значениz не знал, но звучало оно эффектно, и этого было достаточно. В свою очередь, выражение «ёшкин свет» паренек перенял от отца, который любил ругаться заковыристо.

«Авария», — еще раз повторил про себя Муха и внимательно оглядел место трагедии. Обгоревшие останки источали едкий дым, что само по себе вызывало недоумение.

«Ни взрыва, ни огня — ничего такого не было, — рассуждал он. — А разбитый самолет вот он — лежит себе, дымится... И запахf я не чувствовал, пока самолет не увидел... Чудеса!»

Преодолевая страх и брезгливость — вокруг наверняка могли быть разбросаны окровавленные трупы пассажиров или то, что от них осталось, — Муха зажал нос пальцами и стал подбираться поближе к самолету, готовый рвануть в лес в любую минуту.

Носовая часть самолета ушла глубоко в землю; место здесь топкое, если пройти в глубь лесной чащи, совсем недалеко, — обязательно забредешь в болото.

«Наверное, летчики от удара о землю всмятку расшиблись. Так и лежат себе сейчас под землей в алюминевом гробе», — подумал Муха и хотел рвануть назад в деревню, подальше от дымящегося кошмара. Но любопытство пересилило. Особенный интерес вызывали металлические ящики, выкрашенные в зеленый цвет. Навскидку их было не менее ста. А вот самолет показался огромным лишь поначалу. Когда глаза притерпелись к невиданному зрелищу, габариты самолета перестали вызывать уважение.

«Да так себе, и совсем не лайнер. Спортивный, что ли, какой?» — решил парень, громко шмыгнув носом; увесистая сопля вернулась на положенное ей место и лишь чуть погодя начала вновь выглядывать из ноздри на свет божий.

Более всего вызывал удивление факт отсутствия пассажиров.

«Видать, уцелели во время катастрофы и по лесу разбежались. Шок называется. Еще бы! Так об землю шандарахнуться — тут любой и в штаны наложит, и в тайгу рванет, не разбирая дороги», — здраво рассудил Муха, уже который раз обходя место трагедии.

— Гнилое место. Ишь, как под ногами чавкает, — пробормотал он и для убедительности попрыгал на месте. Глубокие следы от кроссовок тут же наполнялись водой.

Тут ему на глаза попался один из ящиков, расколотый надвое в результате мощного удара об острый предмет, может быть, об угол другого ящика, кто знает. Многие ящики выглядели помятыми, но этот будто разрубило чем.

Мухинское сердце рассыпалось в груди мелким бисером.

«Что это там внутри блестит?» — мелькнула тревожная мысль.

Едва дыша, он наклонился над ящиком и невольно прикрыл рукой глаза, ослепленный игрой солнечных зайчиков.

«Золото! Ей-богу, золото!»

И действительно, скрытые от постороннего взора густой изумрудной травой лежали — нет, валялись! — высыпавшиеся блестящие кирпичики — золотые слитки.

— Ух ты, ёшкин свет! — только и смог произнести ошарашенный паренек.





Поделитесь, порадуйте друзей:


  Автор: 
      Внимание! Использование произведения без разрешения автора (сайты, блоги, печать, концерты, радио, ТВ и т.д.) запрещено!
  Раздел:   Смешные истории
 Опубликовано: 
  Статистика:  посещений: 1660, посетителей: 985, отзывов: 0, голосов: +10
 
  Ваше имя:  
  Ваша оценка:     
 Оценки авторов >>>
  Оценки гостей >>>
Обсуждение этого произведения:

 Тема
 
      

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер