Когда услышу славный звон курантов –
Шампанское открою поскорей…
И выпью за семью больших талантов,
Которые в кругу моих друзей.
Потом возьму икорки с бутербродом,
И коньячку налью под самый край…
Поздравлю всех, кто слышит, с Новым годом,
Чтоб был у них земной счастливый рай.
Как гусь, глотну я рыбки и колбаски,
Немного сала, чтоб не зажиреть…
И третью подыму за милой ласки,
Чтоб долгий год потом не сожалеть.
Четвертую налью за всех военных,
Пожарных, но надежных мужиков…
А также за всех пленных и не пленных*,
Что бродят среди нас, но без оков.
Начнутся, знаю, песенки и пляски,
И музыка на сотни децибел…
Навзрыд взорвусь я: «Нет у нас Аляски!»
И на мгновенье стану очень смел.
Налью бокал за наших эмигрантов,
Которые томятся вдалеке…
И буду правды мировой гарантом,
Держа багор в отчаянной руке.
И полетят на головы салаты,
И будет крик и оргия шальных...
Еще во зле припомню депутатов,
Что всех нас довели до этих лих.
И будет теща снова долго лаять
Под сломанным, но праздничным столом.
Все гости вновь раскиснут, обзывая
Меня дебилом, гадом и козлом...
И я обижусь, за себя в крик плача,
Пойду курить с друзьями на балкон…
И свой костюм сожгу, что от Версачи,
Но плюну на большой в деньгах урон.
Еще поспорю что горит он слабо,
Не дам уснуть соседям до утра...
Жены подругу назову я жабой
И вновь пойму, что мне к столу пора.
Опять налью, но кофе не увижу,
Ведь к сладостям никак не дохожу...
Моя кровать милее хоть и ближе,
Но вмиг под елку упаду как жук.
И лишь в обед с большим трудом припомню
Гуляночку и лица всех гостей…
Люблю я Новый год, хоть парень скромный.
Он – самый лучший средь прекрасных дней.
Я вижу что вам, миледи, до шутки очень далеко... Это не просто ваши сани. Увы, помочь ничем не смогу! А объяснять не имею желания. Здесь нервотрепок хватает и без вас. Простите и прощайте!