Эх, тройка! птица тройка, кто, скорбя
на бездорожье, выдумал тебя?
В воображении, видать, родиться
лишь ты могла, – там, где лихие лица
туда-сюда перед людьми мелькали,
так что и понимать уж перестали
они, за ковырянием в носу,
движенья относительного суть.
Нехитрый, кажется, снаряд дорожный,
соорудить его не так уж сложно, -
одним лишь топором да долотом!
Но так тебя и не взбодрил никто, -
так, чтобы не в немецких был ботфортах
ямщик, а сел на что попало, с чертом
сам-друг, свой расторопный мужичок
да седока бы взял на облучок,
да замахнулся, да кнутом бы треснул,
да затянул бы залихватски песню.
Эх! – кони вихрем, и смешались вдруг
в колесах спицы во единый круг.
Эх! - только дрогнула дорога, пешеход
в испуге вскрикнул с изумлением, - и вот
уж понеслись они и понеслись,
и слышен крик вдали: поберегись!
И вот уже там что-то сверлит воздух,
чтобы проветрился в нем дух навозный.
Эх, кони, кони, что за кони – диво!
Сидят ли вихри в ваших буйных гривах
иль ухо чуткое - во всякой жилке?
Заслышали в верхах лишь песнь, и пылко
и дружно грудью напрягли супони,
и взмыли ввысь, земли не тронув, кони,
и, вытянувшись в линии одни,
вот уж летят по воздуху они!
И вдохновенно по просторам мчит…
О Русь, ответь - куда? Но Русь молчит
и не дает ответов на вопросы.
Лишь колокольчик чудный звон доносит,
и мимо все летит, что есть на свете,
когда мы воздух рвем, пуская ветер,
и сторонятся и косятся, сроду,
иные государства и народы.
Когда ж ты тройки, Русь, соорудишь
такие, чтобы с молниями лишь
сравнить их мог сторонний созерцатель? -
такими, чтобы светочем мерцать им,
сияющим вослед коням ретивым,
являя лучшую альтернативу,
и в бесконечной непроглядной мгле
путь указать заблудшим на земле.
Скажу тебе, сторонний созерцатель, любезный русской классики читатель, что на Руси давно сооружают те тройки, что, как молнии, летают. Взгляни на небо, оторвись от книги: там мчатся наши Су-шки, Ту-шки, Миги!