Тьму-таракань. Валуны на опушке.
Слышится дальний гром.
Ставень скрипит. В кособокой избушке
Я сижу за столом.
Тени по стенам играют со свечкой -
Ночь беспросветная.
Пилит сверчок-зануда за печкой -
Гадина вредная.
Чёрный котяра разлёгся на лавке,
Сверлит глазищами.
Ступа кривая стоит на подставке,
Краешек выщерблен.
В топке печИ угольки остывают -
Выпечен каравай.
Бабка, напротив, сидит и зевает.
В кружке горячий чай.
Зашепелявила, цыкнула зубом,
Палец уставя в грудь:
- Што же тебя занесло к нам, голуба?
(И облизнулась - жуть!)
Ты браконьер, губитель природы,
Видимо, напроказил?
Или разведываешь подходы
К новой ракетной базе?
Может быть ты, хрен моджахедов,
Тащишь на Русь гашиш?
Щас как лопатой то, вот, заеду -
Сразу заговоришь!
Филин на печке громко заухал,
Выпустил когти кот.
Тут я решил - эта старуха,
Точно, меня сожрёт.
В плечи вцепилась, трясёт: - Сознавайся!
Я ухватился за стол…
Офис… коллега шипит: - Просыпайся!
Новый клиент пришёл…
Встал я навстречу клиентке новой Стул пододвинул, чаю налил, Глазки протер - видно было хреново, Глянул - и пал без сил. Бабка на стуле сидит и зевает. В кружке горячий чай, Знай помаленечку подливает Будто бы невзначай. Зашепелявила, цыкнула зубом, Палец уставя в грудь: - Долго же шла я к тебе, голуба! (И облизнулась - жуть!)