Под тонким шёлком на лунно-покатых плечах
её кожа просвечивала жемчужным зовом
того, чья пока неоформленная печаль
клубилась в воздухе и рассыпалась снова.
Его бледная непролетарски-тонкая рука
искала спасения у выгнутой спинки стула,
он хотел осмелиться, но не знал – как,
и вибрация рёбер в висках отдавалась гулом.
Через год он будет болтаться на фонаре,
она выйдет замуж за эмигранта в Париже,
и вспомнит вдруг между брютом и фруктовым пюре,
как ей хотелось тогда придвинуться ближе.
Картинка из мезозойской жизни, или: вот почему они вымерли!
Он хотел осмелиться, но не знал – как.
От предчувствия близкого счастья сводило скулы.
Инстинктивно подергивалась рука,
А вибрация ребер оглашала окрестность гулом.
И она волновалась. (Прикольно с этим юнцом!)
Даже кожа предательски стала жемчужнеть.
Может придвинуться? Ведь далдонят: «Снеси яйцо!»
Но, в итоге, зевнула. Ах, зачем это нужно…