Пронзаю землю острою лопатой.
Трясу траву, кустисту и лохмату.
А в голове, лохматы и кустисты,
Пронзают мозг навязчивые мысли
О том, что катом волею судьбы став,
Как головы казненных Якобистов,
Под голос Тома Йорка из мобилы
Бросаю в лунки, будто бы в могилы,
Живые клубни. Но на третий месяц,
Они, спасибо Господи, воскресе,
Труднее путь зеленого куста ведь,
Чем мог бы кто-нибудь себе представить.
О том, что почва – гроб всего мясного,
И взяв ее поверхность за основу,
Ботву – за эшафот, за петли – корни,
Как гордый Якобист, который вздернут
С того на этот свет, как Мефистофель,
По осени взойдет живой картофель!
Засохший грунт неряшлив и всклокочен,
Как мысли сумасшедшего. А впрочем,
Весь мир – томленье духа. И абсурда
В нем больше, чем во мне. – «Что, перекур, да?»-
Мой гедонизм с налетом декадентства
Прервал бабусин голос, как из детства:
- «За день не смог вскопать три сотки сраных?
Наел мозоль по барах-ресторанах?»
Я не хотел расстраивать бабули.
Но голос, как из детства, брякнул: - «****
Орешь тут?» Жаль, что мысли о глубоком
Испортил этот глупенький лубок. Омм…*
Дядя Боря прочёл в огородном журнале
Про чудесные свойства культуры Физалис.
Он таких элементов даёт человеку,
Словно тот проглотил целиком всю аптеку.
Посадив семена мексиканского дива,
Соблюдая режимность прополки, полива,
Дядя Боря рассказывал нам несмышлёным,
Что Физалис – король из семейства паслёнов.
Рядом с ним виноград представляется лишним,
И не зря он зовётся еврейскою вишней.
Но юннат не учитывал малую малость,
Севастополь – не Мексика, как оказалось.
То ли фрукт, то ли овощ, по вкусу годился
В микродозах, как самая злая горчица.
– Да, – сказал дядя Боря, беседуя с нами, –
Эту гадость сегодня я вырву с корнями.
Но стволы иностранца внизу задубели.
И корчевка продлилась не меньше недели,
А весною зеленые всходы восстали,
Там и сям в огороде был только Физалис.
Не прося у владельца ни ценза, ни квоты,
Он проник за пределы отмерянных соток.
И соседи, что были и слева и справа,
Дяде Боре грозили суровой расправой.
Кто-нибудь послабей утопился бы с горя,
Но не наш оптимист садовод дядя Боря,
Что поставил пять литров в коньячной натуре,
И соседи простили:
– Живи уж, Мичурин…………….
Говорят, что не бывает худа без добра. И это верно, как любая прописная истина. Тем не менее, художник-авангардист Аполлинарий Глюков невольно вздрагивает, вспоминая тот погожий летний день, когда выбравшись на пленэр, писал на берегу речки Переплюевки свой очередной «шедевр». Солнце пекло, прибрежные деревья цепенели в сладкой дрёме. Жара, тишина, яркие краски и полное безлюдье чаровали изощрённую фантазию художника,создавали какой-то оттенок ирреальности, что вполне соответствовало его творческому кредо. Погрузившись в сладкую эйфорию, он довольно быстро сотворил свою очередную «нетленку», после чего решил искупаться в речке. Аполлинарий разделся донага, прошёл чуть вниз по течению – туда, где Переплюевка разливалась нешироким плёсом, и с разбегу, распугивая водомерок и мальков, плюхнулся в воду. Купался Глюков долго и с удовольствием. Хорошенько освежившись, в самом радужном настроении выбрался на берег. Однако настроение у художника резко изменилось, когда он вдруг обнаружил, что вся его одежда исчезла. Кто-то просто-напросто украл её, оставив за собой лишь следы на песке. Бессчётное множество горестных мыслей и чувств овладели нашим героем. Полный бессильной злости и отчаянья, он во весь голос стал ругаться последними словами, но поупражнявшись в народном красноречии, наконец затих, осознав, что в данной ситуации необходим холодный расчёт.
Надо заметить, что вместе с одеждой злоумышленники прихватили и этюдник с красками, а вот саму картину не тронули. Видимо потому, что была она весьма необычной – от этого произведения живописи веяло какой-то жутью, ведь воображение у Аполлинария Глюкова было до предела мрачным и изощрённым. Например, солнце на этой абстракции светило мглой, вода в Переплюевке и листья на деревьях были какого-то неистово-красного цвета. Этот зловещий пейзаж более походил на марсианский, на фоне которого Глюков изобразил самого себя в виде фантастического безобразного существа. На картине он держал кисть живописца в руке размером с хорошую метлу – этакий марсианский дворник. Причём выглядел, как живой. Естественно, это произведение живописи отпугнуло воришек. Естественно также, что оно стало единственным прикрытием наготы бедного художника, когда он крадучись, обжигая тело крапивой и колючками чертополоха пробирался к ближайшим дачам.
Там его внимание привлекло пугало, которое на высоком шесте зависало над одним из огородов. Одеяние у «страшилы» было самое живописное, а голову из тыквы венчала соломенная шляпа без полей. Но как заметил Аполлинарий, вредителей посевов огородное пугало не отгоняло.
Без лишних раздумий, Глюков «разукомплектовал» его, натянул на себя разноцветное тряпьё и даже, как бы для особого шику, надвинул на глаза очипок соломенной шляпы. Однако лицо художника было искажено уродливой гримасой, глаза мерцали странным светом ,а руки и похожие в коротких ватных штанах на куриные лапы ноги, заметно тряслись. Он был похож на какое-то химерическое создание – марсианского дворника с картины. А саму эту замечательную картину художник водрузил на шест, расплатившись таким образом с хозяевами дачи за снятый с пугала гардероб. Упаковав себя, Аполлинарий двинулся к остановке общественного транспорта, но увидев, какой дикий переполох вызвал у ожидающих автобуса толпы дачников, добирался до дома пешком, шокируя своим видом всех встречных.
Тем не менее, случившаяся с ним история имела счастливый конец. Дело получило неожиданный оборот. Удивительно, но пернатые мародёры стали облетать стороной тот самый участок, где вместо обычного пугала Глюков установил своего «марсианского дворника».
Нечего и говорить, что слух о необыкновенной картине быстро распространился среди фанатов шести соток. Аполлинарий Глюков не преминул воспользоваться этим и объявил им своё авторство. Теперь обыкновенные, не испорченные элитарным искусством люди, охотно покупают произведения художника, которые он выставляет в магазине «Сад-огород». Таким образом, своей абракадаброй Глюков спасает растения от вредителей и дурного глаза. Это как раз тот самый случай, когда выгода сочетается со склонностью. Вот, оказывается, какая может быть польза от купания в голом виде.
Наступить на грабли раз
Может каждый среди нас.
Дважды их найдёт ногой
Иль склеротик, иль бухой.
Чтобы трижды наступить,
Мазохистом нужно быть.
Грабли могут стать, в натуре,
Тренажёром десантуре.
Чем об лоб бутылки бить,
Лучше грабли применить.
Их в войсках, ну как собак,
А с бутылками - напряг.
Как охранное устройство,
Их учитывая свойство,
Можно грабли применять-
К ним ключи не подобрать.
Может "гребнем" сим, любой,
Расчесать и льва, порой.
Удлиннённость рукояти
Будет, очень даже, кстати.
Грабли, братцы, хоть убей,
Генератор, суть, идей.
И тому пример ярчайший
НьЮтон - физик величайший.
Тяготение постиг,
Когда плод башки достиг.
Когда грабли лоб достали -
Третий мы закон узнали...
А ещё граблями можно
Загребать добро безбожно.
Правда в этом отличиться
Удаётся единицам.
Что-то больше о граблях
Никаких идей в мозгах.
Надо их встряхнуть, видать,
Может мне на грабли встать?
Апрель вступил в свои права, что неизменно с каждым годом,
В меня летят жены слова: "пора б заняться огородом".
В процессе пилки невзначай, заводит речь о литре водки:
Читать дальше >>
Земледелец никудышный,
В садоводстве полный ноль,
Я арбуз привил на вишню
(Всем учёным в рану соль.
Колупают пальцем в носе
От отсутствия ума.)
Шелест листьев, плодоносит:
полосатых ягод тьма.
Дегустации мгновенье
Наступает, режу плод,
Подарило что растенье
И засовываю в рот.
На TV восторг, в газетах,
Мол гордится мной стана.
Это что-то с чем-то где-то:
Шкорка, косточка одна...
В воскресенье звонит председатель:
"Просыпайся, на ферме беда,
Сдох какой-то там переключатель,
Не доходит к поилкам вода.
Там дежурит сегодня Наташка,
Поезжай, разберись, что и как..."
Я позавтракал, выпил рюмашку,
Не работать же мне натощак.
Захожу с инструментом в каптерку,
Лавка, стол, куча сена - к чему?
Уронил, озираясь, отвертку,
А Наташка:"Сейчас подниму!"
Наклонилась она, да так ловко,
В вырез выпала белая грудь,
И стреляет глазами, чертовка -
Предприму я в ответ что-нибудь?
Так ведь я холостой, не женатый,
Если бью, сразу в глаз, а не бровь.
В общем, вынул ее из халата
И пошла между нами любовь.
Ох, и жаркое выдалось лето!
Пот по телу катился ручьем.
Мы лежали на сене валетом,
Я вспотел, ей же все нипочем.
Шлепнул я ее нежно по ляжке,
Зря лежит, что ли, тут задарма.
Но спиной повернулась Наташка,
Тут такая открылась... корма!
Снова бойко барахтались в сене,
Растревожив всех утренних мух,
За двойной трудодень - воскресенье,
Разметав все вокруг в прах и пух!
Скомкан белый Наташкин халатик,
Пахнет клевером, как хорошо!
А телятница шепчет:"Касатик!
Ну давай хоть разочек... "ишшо!"
В стойлах ревом ревели телята,
Подо мной был Наташкин живот...
"Потерпите немного, ребята,
Починю я вам водопровод!"...
...Оказались насосы исправны,
Побежала в поилки вода...
Ну, телятница глупая! Главное,
Для чего вызывала тогда?
Мы с приятелем на даче за один вонючий МРОТ,
подрядились к старой кляче разработать огород,
что-то около гектара, до пупа чертополох,
лучше б около амбара я на третьи сутки сдох,
бурелом, жара и камень, солнце шмалит, будь здоров,
"два в одном", как лёд и пламень, лошадь мельче комаров,
я как грек на водокачке, мыслю сидя за амбаром,
что пашу на этой дачке, за гроши, почти что даром,
почернел и сбросил в весе, на пятнадцать килограмм,
это вам не в "мерседесе", а лишь МРОТ налопопам,
у приятеля на морде нос торчит и градом пот,
тоже типа не на "форде" и совсем исчез живот,
месяц мы как два болвана - лом, лопата и топор,
словом эта "икебана" мне икается с тех пор.
Вот закончили работу, ухайдохали гектар,
получить пришли в субботу свой законный гонорар,
мы приходим за расчётом, глядь, а там другие люди,
нету бабки с нашим "мротом", то есть есть, но хрен на блюде,
испарилась наша кляча, мы же с ним как два дебила,
продала она участок и с деньгами укатила,
ей наличкой два "лимона", с нами, блин, не расплатилась,
вообщем эта "диздимона", не на век надеюсь скрылась!