Сгорел последний мост
опять сижу в невестах,
На переправе конь
беснуется три дня,
Эй, мужики, пока
пустует свято место
Заходим, говорим-
ну, здравствуй, это я!
Кто ищет для себя
достойную подружку,
Что не приемлет бред
про истину в вине,
Не любит жаркий секс
и добрую пирушку
Проходим стороной,
вам точно не ко мне!
Кто не готов к ногам
бросать цветы и шубы,
Заказывать отель
не меньше пять звездей,
У входа в ресторан
удавится за рубль
Сидите по домам
с кубышкою своей!
А если кто решил
мошной тряхнуть под старость
И понял что живём
всего лишь только раз,
Коль на большой земле
романтики остались
То милости прошу,
заходим хоть сейчас!
Сейчас врачи бояться перестали
Но я тут вспомнил про одну особу:
Когда в Кремле курил товарищ Сталин
Минздрав молчал, ЯЗЫК засунув в ЖОПУ!
Лирическое отступление: Сам я уже не курю, но меня восхищает, с каким юношеским максимализмом наша власть решает ВСЕ вопросы. Раньше в кино из этических соображений заштриховывали только писюны. Сейчас абсолютно также стали заштриховывать сигареты. Это добавило интриги, никогда не ясно, что именно вставил себе в рот герой или героиня фильма.
Сложив картошку в большой пакет,
Свеклу и прочую лабуду,
Вздохнула тихо:
– Селёдки нет…
Теперь на рынок за ней пойду…
Торгаш, сияя как медный грош,
Ведро откуда-то вдруг извлёк:
-Селёдки, милая, сколько хошь!
Смотри – красотка! Давай кулёк…
В рассол могучей нырнув рукой,
Ещё рыбёху поднял со дна…
-Да Вы волшебник!
-Да, я такой!
Чего захочется, дай мне знать…
…
Чего же бледным столбом стоишь,
Хватая воздух беззвучным ртом?
Всего сказала:
-Хочу в Париж! И на Мальдивы ещё потом…
Когда я стану старой клизмой,
И будет сыпаться песок,
Начну для пользы организму
Пить послабляющий чаёк,
Послушно соблюдать диету,
Не есть люля и шашлыка,
Питаться кашей с винегретом,
Не пить спиртного... А пока...
Пока свой путь вполне свободно
Внутри меня проходит снедь,
И продолжает всепогодно
Эффект природный возыметь.
"Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет",
И в воздержания вопросе
Пока ещё вопроса нет.
К чему мешать утехам плоти,
Поскольку так устроен мир,
Что ждёт на каждом повороте
Судьбой поставленный клистир.
И тех жалею я душевно,
Кто по резону своему
Сидеть обязан ежедневно
На диетическом корму.
Так, наблюдая жизни действо,
Я вижу, что блажен в быту,
Кто ближе, всё ж, к эпикурейству,
Чем к аскетизму и посту.
С годами важность этой темы,
К стыду, я чувствую ясней,
"И Страсбурга пирог нетленный"
Душе всё ближе и родней.
На фоне сытого блаженства
Проблемы блекнут не спеша.
И ярче мира совершенство,
И просветлённее душа.
И ум у сытости во власти
Несёт душе благую весть:
Не ту, что есть - большое счастье,
А ту, что всё же счастье есть...
«Вынашивать стихи до зарожденья ритма,
как утишая боль, вышагивать слова.
Они ещё темны, как странная молитва,
но слышен дальний гул и музыка жива.
Она уже бежит мурашками по коже,
скользит, словно сквозняк, из окон и дверей,
и губы холодны, озноб внутри до дрожи,
а шёпот за спиной всё резче и слышней».
Гея Коган «Вынашивать стихи...»
Жми сюда
Вышагиваю я в ночи с лицом страдальца,
Шепчу под нос слова и головой трясу.
Высасываю стих очередной из пальца,
Но, видимо, пока неправильно сосу.
Мурашки по спине уже размером с гречку,
А в голове скользит по-прежнему сквозняк.
Я вынула перо. Зажгла, в надежде, свечку.
Но дерзновенный стих не пишется никак!
Попробую сменить привычный ритм и позу,
Глядишь, утихнет боль, уляжется озноб.
Вдруг шёпот за спиной: «Переходи на прозу!»
Да, я бы перешла давно бы на неё б!
Но только нету в ней мелодии и ритма,
И образы не те, и мало куражу,
Но я не тороплюсь! Сейчас накатит рифма,
И долгожданный стих я всё-таки рожу!
Деревенский пейзаж бесконечно уныл
За окном моросит, повод есть для печали.
Вас графиня прошу охладите свой пыл
Вы почти до зари мне заснуть не давали.
Не собрать эскадрон утром мыслей шальных
Может Читать дальше >>
Мы с Мариной бегемоты.
Бегемоты мы с Мариной.
На худых у Бога квоты
И не быть ей балериной.
Я не буду Бредом Питтом,
Намотав две мили брассом,
И три дня стуча копытом,
Я не стану Китоврасом.
Мой живот не будет плоским,
Покоряя даму прессом,
(Макароны, ведь, по-флотски
Симпатичнее принцессе)
Две зефирки для Марины
Слаще фитнеса с бассейном,
Стэйк из свежей осетрины
Побеждает нас идейно.
…Но зато, прижавшись утром,
Обнимая, зацелую,
И отдавшись камасутрам,
Приготовлю отбивную.
Не к добру закосневший в махровом плебействе
Некий пентюх – накачанный, словно Ван Дам -
Целый ряд некрасивых развратных бездействий
Предпринял относительно нескольких дам.
На посулы – разнуздан, и любвеобилен,
А на деле – лишь чуть горячей, чем грибы...
И не странно, что дамы его невзлюбили:
Ясен пень, за такое – попробуй, взлюби!
Плохо то, что обманщик, в добавку к обидам,
В бизнес-дамах раздув неподдельный накал,
Их от дел отвлекал привлекательным видом –
А на деле явилось, что зря завлекал!
Все мы близких гражданок бывает, что раним,
Но под вечер, когда разгорелась звезда,
Мало доблести – тыкать им в глазки призваньем,
То есть – в плане досуга – не тем не туда!
Отчего ж он, поганец, не стал ухажёром?
Что за рок припаял ему злую печать –
То ли мелкий апломб отдавил тренажёром,
То ль до нужных пропорций не смог накачать?
Только общество в думах напрасно кряхтело –
Даже если он зря произвёл произвол –
Толку нет заводить уголовное дело
На того, кто завёл – и в итоге провёл!
Был гремучий скандал… А в логичном финале
Всё смирилось, иссякли фонтаны с хулой –
Но не зря ж изувера с позором прогнали
Из мужского стриптиза поганой метлой?
Ангел Вова Скипидаров,
Прячась в тесном дымоходе
От лунатиков, рогаток,
Наркоманов и котов,
Как за жизнью заграничной,
Наблюдал в проём кирпичный
За чужой сугубо личной
Перманентною судьбой.
За стеною прокопчённой
Блеял нотою мажорной
Бак в общественной уборной –
С тараканом на торце,
Клокотало чье-то брюхо,
Нагло лезла прямо в ухо
Невоспитанная муха
По фамилии Це-це.
Ангел Вова Скипидаров,
Ты зачем покинул Небо,
Эту райскую обитель,
Целомудрия оплот?
Кто загнал тебя, несчастный,
В этот город папуасный,
В дом на улице Колбасной,
В коммунальный дымоход?
Вот под рёв дверных фаготов
Входит Пётр Петрович Жмотов -
Предводитель гугенотов
У районного "толчка",
И с оглядкой вороватой,
Вожделением объятый,
Он рукою волосатой
Извлекает из бачка
Эксклюзивное чего-то
С яркой маркою акцизной
Гексогенового цвета
С механизмом часовым...
Вот сейчас оно баба-хнет!
Вот сейчас оно мама-хнет!
И папа-хнет! И запахнет!
И повалит чёрный дым!
Грозно молнии блистали,
И перуны бить устали
Колотушками из стали
В таз небесный голубой.
Вышел ангел из тумана,
Вынул ножик из кармана,
Обезвредил хулигана
И растаял за трубой.